Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья!

Однако моя психосоматическая болезнь сделала меня слабым и безвольным. Однажды вечером я пошел на вечеринку с приятелем из офиса. На самом деле не так уж он мне и нравился, но никакой альтернативы не было. Мы зашли к нему, чтобы выпить перед встречей с его друзьями. Он заговорщицки посмотрел на меня и сказал: «Хочешь кокаина?» Он и раньше предлагал, и я каждый раз отказывался, но в этот раз я поддался. В каком-то порыве я наобум пересек запретную черту. Мне было 33 года.

Наркотик подействовал через 15 секунд. Сперва я почувствовал приятный электрический разряд, пробежавшийся по конечностям. Затем я заметил в носу мерзкое течение жидкости, которая пахла аммиаком. Это меня не слишком смутило, потому что в это же время триумфальными фанфарами зазвучала эйфорическая энергия. После нескольких месяцев усталости и истрепанности я снова почувствовал себя нормально. Даже лучше, чем нормально. Я был обновленным. Восстановленным. Из меня посыпались слова. Я сказал очень много всего в тот вечер, в том числе «Где же раньше был этот наркотик?»

Так началось то, что моя подруга Регина иронически называла «Яркие огни, большой город». Тем вечером я пошел на вечеринку с приятелем, который мне не очень нравился, и встретил там людей, которые были очень хороши. И все они употребляли кокаин.

Кока-колой невозможно утолить жажду. Она волной накатывает и уходит, и быстрее, чем ты успеваешь это понять, каждая клетка твоего организма хочет еще. Похоже на строчку из стихотворения Рильке – «быстрое приобретение, приближающаяся потеря». Я гонялся за этой химерой как новоиспеченный религиозный фанатик. Однажды поздним вечером я был на вечеринке со своим новым другом Саймоном – человеком, мягко говоря, опытным по части наркотиков. Он хотел идти спать, но я настаивал, чтобы мы продолжали. Он посмотрел на меня устало и сказал: «Ты прирожденный наркоман».

Потом я открыл для себя экстази. Я был с друзьями в Новом Орлеане, когда кто-то начал раздавать синие таблетки. Сказали, что я почувствую что-либо только через полчаса. Я пошел гулять по французскому кварталу. Стало ясно, что я под кайфом, когда мы проходили мимо бара, в котором играли песню «Жизнь по молитве» Джона Бон Джови. Она звучала как музыка сфер.

Я не мог поверить, что одна таблетка сумела сделать меня настолько счастливым. Я чувствовал, что мое туловище завернуто в теплые ватные шарики. Даже собственный голос, вибрация голосовых связок, были настоящим счастьем. Шаги были симфонией чувственного удовольствия. Волны эйфории разрушали окаменевшие барьеры самосознания. Я мог выйти из собственного ума и почувствовать теплоту и доброту людей, чего мне не удавалось сделать в обычной жизни.

К сожалению, боль падения была не меньше силы взлета. Реальность возвращалась ко мне, держа в руках острый топор. Урок для наркомана-новичка заключался в том, что, как шутят неврологи, бесплатного обеда не будет. Весь день после принятия экстази уровень серотонина находится на нуле. Я часто был переполнен ощущением всепоглощающей пустоты, чувствовал себя пустой скорлупкой.

Отчасти это было из-за тяжести наркотического похмелья. Кокаин оставлял меня разрушенным на 24 часа. Я был очень осторожен и никогда не принимал наркотики, если на следующий день должен был работать. То есть я не только оставлял прием веществ на выходные, но и полностью воздерживался во время рабочих поездок – например, когда делал репортаж о выдвижении кандидатов в президенты от демократической партии в 2004-м. Наркотики манили меня, но тяга к эфиру была сильнее. На самом деле, именно в те годы, когда я принимал наркотики, меня назвали самым продуктивным корреспондентом новостей. Все это только подкармливало мой комплекс Хозяина Вселенной. Я чувствовал, что я могу всех вокруг обмануть и выйти сухим из воды.

Где-то внутри я понимал, что это большой профессиональный риск. Если бы мой развеселый образ жизни раскрылся, я бы потерял работу. И все же я продолжал слепо идти вперед, моим здравым смыслом управляли центры удовольствия в мозгу. Я продолжал принимать наркотики даже после того, как мне диагностировали депрессию. Я не смог – или просто отказался – соединить эти вещи.

Это был не только профессиональный риск. У меня начались постоянные боли в груди, и один раз меня отвезли в реанимацию. Молодая женщина-врач сказала, что это может быть вызвано употреблением кокаина. Я неохотно признался. Несмотря на ее уговоры, я ушел из больницы и притворился, что никогда к ним не обращался.

* * *