Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья!

Исследования сострадания были только частью большого течения современной психологии. Десятилетиями ученые были сосредоточены в основном на описании человеческих патологий и жестокости, а теперь их внимание переключилось на позитивные эмоции – счастье, доброту и милосердие. Эти исследования давали толчок к развитию нового понимания человеческой природы, отступлению от старой парадигмы, основанной на дарвиновской теории «выживает сильнейший». В старой картине мира человек был невероятно эгоистичным, а мораль была не более, чем рябью на воде бездонного источника пороков. Это новое представление принимало во внимание то, что дарвиновская теория игнорировала – наблюдение, что племена, в которых было больше сотрудничества и взаимной помощи, были «победителями среди всех племен». Очевидно, что природа награждала не только сильнейших, но и добрейших.

Я сомневался. Меня беспокоило, что в некоторых сферах с высокой конкуренцией, вроде теленовостей, сострадание будет не очень-то большим преимуществом. К тому же я не был большим поклонником метта, которая все еще казалась мне чем-то наигранным. Но мне хотелось получить преимущества, о которых шла речь. Поэтому, хоть и с некоторым смятением, я все-таки добавил параллельную ветвь к собственному научному эксперименту.

* * *

С традиционной точки зрения, я – как и многие другие западные практикующие – подходил к вопросу с тыла. Будда сначала учил милосердию и говорил о морали и только потом занимался собственно медитацией. Логика была простой: сложно сконцентрироваться, если твоя голова гудит от чувства вины за помойку в собственном сознании или ты все время ищешь какие-то оправдания. В своей манере, напоминающей обсессивно-компульсивный синдром, Будда составил список из 11 плюсов занятия метта. Среди прочего был хороший сон, лучезарная улыбка, любовь животных и растений, защита небесных существ и следующее рождение в счастливом царстве. Как всегда, этот список никак не убеждал меня, потому что основывался на метафизике.

И все же разумные основания практики меня убеждали. У всех нас есть внутреннее ощущение отчужденности от мира. Мы смотрим на него из своего маленького «я» и соперничаем с другими отдельными «я». Но как мы можем действительно существовать отдельно от того же самого мира, который создал нас? «Прах к праху» – это не просто фраза, популярная на похоронах, это большая истина. Мы не можем отделиться от мира и его обитателей так же, как волна не может отделиться от океана. Мне не удавалось даже представить себе противостояние против этого ощущения отдельного «я», но попробовать, разумеется, стоило.

Я начал пару раз в неделю добавлять метта в ежедневную практику. Согласно тому, как учила нас Спринг на ретрите, я проводил первые 5–10 минут воображая, как посылаю добрые флюиды. Я посылал их в таком порядке: себе, «наставнику» (Мэтту, Марку или родителям), «близкому другу» (моему коту Стиву), «нейтральному человеку» (нашему ночному консьержу), «сложному человеку» (обычно это был кто-нибудь, кто раздражает меня на работе), а потом «всему сущему» (это напоминало обзор всей планеты в духе National Geographic). На ретрите Спринг советовала нам не включать возлюбленных, но дома я добавил Бьянку в список. Она была в отдельной категории.

Надо сказать, мне не очень нравилось регулярно пытаться делать из себя плаксу. Мне ни разу не удалось даже приблизиться к тому слезному откровению, какое я пережил на ретрите. Тем не менее, буддистские книги говорили, что смысл не в том, чтобы по свистку вызывать у себя какие-то эмоции. На самом деле, суть была в тренировке сострадания как мускула точно так же, как обычная медитация помогала тренировать осознанность. Я купил книгу «Любовь и добро» Шарон Салзберг, очередной Джю-Бу. Меня настолько смущало название, что я непременно закрывал обложку журналом, читая ее на людях, например, в самолете.

Я не хочу сказать, что последующие события были результатом исключительно практики метта. Были и другие факторы – неизбежный результат взросления или патологическая потребность в одобрении. Как бы то ни было, через несколько месяцев после того, как я начал практиковать сострадание, что-то изменилось. Не то чтобы я сразу стал святым или начал источать концентрированный альтруизм прямого отжима, но доброта определенно стала значить для меня гораздо больше.

Я предпринял кардинальную попытку изменить свое отношение ко всем людям, попадавшим в поле зрения, включая тех, кого я раньше не замечал. Это были в основном те, кто носит униформу, – служба охраны АВС, сотрудники коммунальной службы, служащие авиалиний, официанты и т. д. Моя новая тактика «смотри в глаза и улыбайся» была по-настоящему приятной. Я словно баллотировался в мэры. Мне нравилось, что теперь каждый день я положительно взаимодействовал с большим количеством людей. Я начал пользоваться бо€льшим успехом. Признавая человеческую природу других, я нашел действительно эффективный способ отпугнуть эгоцентрические мысли, вьющиеся вокруг моей головы.