Подопытная (ЛП)

Любимой стала фотка, где у меня вздернута бровь и чуть искривлен уголок рта в выражении полного неверия – помнится, так я выглядела, когда Мейз попросил надеть платье для встречи с нурийцем. Соблазнившись заголовком «Межпланетная любовь!», я открыла ссылку и обнаружила коларский «желтый» журнальчик с очередным снимком: я улыбаюсь Араду Налазу из коларского отряда сетари, а он довольно дружелюбно взирает на меня сверху вниз. Это как раз после того, как меня допекли все эти коларские археологи.

– Надеюсь, у Налаза нет ревнивой девушки, – подала я голос впервые с момента, как мы с Зи нырнули в дебри интерфейсовских страстей. – Надо бы запомнить на будущее, что нельзя улыбаться на публике ни одному мужчине. И, ух, как много снимков со мной. Все сделаны за последнюю пару дней в Аренроне. Автор может претендовать на звание полноценного сталкера.

Зи моя бравада не обманула, и она мягко потерла мне затылок:

– Судя по лицу, ты притворяешься, что не расстроена.

Я пожала плечами, хотя к щекам прилила кровь.

– Не буду врать, что довольна. Но все это слишком… далеко от меня, что ли. Только фото и сведения, уже известные всем на Муине: что я как-то странно взаимодействую с руинами, но без особого толка, что могу пользоваться платформами и вляпываться в неприятности, что была ранена и вернулась на Тару. Тысячи людей были в курсе. Единственная разница с теперь уже миллиардом людей в том, что я могу читать их мнение о моей внешности. Хотя… ты видела всю эту ерунду, дескать, КОТИС был со мной чересчур небрежен, и нужно учредить комитет по надзору, чтобы обеспечить мне должный уход? Каковы шансы, что они этого добьются?

– Трудно сказать. Существует такой комитет для сетари, и это приносило нам пользу в течение многих лет. Ты тоже считаешь, что КОТИС был с тобой небрежен?

Пришлось все обдумать. В конце концов, со дня спасения меня госпитализировали уже полдюжины раз.

– Это как когда я попала на Муину и пыталась найти что-нибудь съедобное. Брала фрукты, которыми не брезговали звери, пробовала и, если не умирала, ела дальше. Однажды попробовала и сильно заболела. Это было небрежно? На моих глазах птица ела то же самое, и на вид все казалось не ядовитым. Я выгляжу обычной бродягой, и КОТИС отнесся ко мне соответственно. Потом нашли талант усиления, и КОТИС его протестировал. Никто ж не знал, что от прикосновения троих сетари разом я свалюсь с сердечным приступом. Если б знали, явно бы не стали проводить этот тест, как и я не ела бы тот фрукт, если б знала, что стошнит. То же и с телепортацией на платформах. Если бы платформы проделали это с другими, меня ни в коем случае не заставили бы встать на них. Не могу сказать, что прям все прекрасно. Я недаром нарисовала на одежде лабораторную крысу. Со мной почти не советовались и ничего не рассказывали, особенно в начале. И выбора следовать или не следовать чьим-то приказам не давали – я следовала, потому что это казалось лучшим вариантом. Комитет по надзору… звучит так, словно еще больше людей получит доступ к моему файлу.

Зи осталась на нашу щадящую тренировку с Марой, а потом весь отряд собрался на ужин (ели что-то вроде сложенной вдвое пиццы) в квартире Мейза, куда я попала впервые. Поначалу я решила, что он вообще не украшал свое публичное пространство, но время от времени через комнату пролетала птица или семенила по полу, или пряталась за стенами, как за занавесками. А еще там был уголок с фото, где мелькали изображения целой кучи людей, похожих на Мейза, напоминая мне, что у всех сетари за пределами КОТИС есть семьи. Почти ничего лишнего: красивая чаша на столе, странноватая проволочная статуэтка. Я так и не поняла, принадлежало ли что-то из этого его жене.

Весь первый отряд уверен, что сегодняшние сенсации ни во что серьезное не выльются. Ну а мне остается только не выглядеть расстроенной, да и, если честно, особого огорчения и нет. На самом деле все это очень далеко от моей жизни, и потом, по большей части сведения положительные. Образ Земли как сестринской планеты Муины, похоже, закрепился. Однако фотографии стали еще одним напоминанием, что даже без второго уровня мониторинга приватность мне все равно не светит и внимание ко мне с каждым днем лишь усиливается. Все, что я делаю, говорю, вижу или слышу, записывается. Даже этот дневник, хорошо защищенный барьером из чужих слов, потеряет всю свою таинственность, если тарианцы выучат английский с моей (либо других землян) помощью.

Зато я придумала, как решить вопрос с фиксацией всех отслеживаемых мною записей. Просто вновь и вновь прокручиваю разговор с родными. Образ мамы не только улучшает мое настроение, но и всякий, кто ведет статистку моих запросов, отметит «пересматривала встречу с семьей» вместо «скорбно пялилась на Каорена Рууэла». Я всегда жму на паузу, как только отхожу от родных, и возвращаюсь к началу записи, когда только их увидела.