Подопытная

Но несмотря ни на что, хорошо это или плохо, я его хотела. Больше всего на свете. Потому, когда Рууэл снял нанокостюм и стянул обвязку, я последовала его примеру. Два неловких раза с Шоном Джеем в фургоне на заднем дворе дома его родителей не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытывала, стоя в одном нижнем белье рядом с Каореном Рууэлом. Во-первых, мы с Шоном много смеялись над нашим общим смущением, и он и на десятую долю не выглядел таким мрачным. А во-вторых, Шон не дрожал от одного прикосновения к моей руке.

Благодаря подробному просмотру «Шестерки с супервидением» я знала, что для таланта видения места секс может быть сопряжен с немалыми сложностями. Ведь не только до боли ясно, если твой партнер не особо увлечен, но и у обоих накал чувств может усилиться до невыносимости. А значит, Рууэл в полной мере ощутит всю гамму эмоций, которую я испытала в лифте, и мой эмоциональный эквивалент «охтыжнифигасебе!», вероятно, достигнет "!!!!!!!!!!!!!!!!!».

Рууэл замер, и мы просто стояли, держась за руки, опущенные вдоль наших тел. Он еще несколько раз вздохнул, а потом наклонил голову и поцеловал меня. Ну, по крайне мере он больше не выглядел так, словно шел на казнь, и был настойчив и сосредоточен. Это меня остудило на несколько восклицательных знаков, мы прижались друг к другу и некоторое время лишь целовались.

Я первая отпустила его руки, поскольку захотела обнять. В ответ Рууэл расстегнул мой лифчик. Не помню, как шла к кровати, но вскоре мы оказались на ней. Мне бы радоваться, что в сексе Рууэл не стремится быть таким же сверхбыстрым и эффективным как во время тестов, но он совершенно свел меня с ума, то прикасаясь, то замирая, чтобы оценить мою реакцию. Когда он уже не мог сдерживаться и неторопливо изучать мое тело (этот момент четко виден в моем журнале, так как Рууэл широко распахнул глаза, а потом на секунду их закрыл), мы оба тяжело дышали, словно спринтеры после финиша. Примерно тогда же я бросила прибавлять восклицательные знаки и растворилась в белом шуме.

После он довольно крепко меня обнимал, пока мы оба не задышали более-менее ровно, потом предложил:

— В душ?

Я кивнула, и самое прекрасное — Рууэл так и не отпустил мою руку. Нет, все же самое прекрасное то, как он отреагировал на совместный душ, который начинался с обычного мытья, а свелся к пребыванию мокрых и скользких тел в тесном, слабоосвещенном пространстве с, к счастью, сплошной стеной.

Мы почти не разговаривали. За все время лишь раз обменялись парой слов, когда стояли под сушилкой, прижавшись друг к другу, пока с нас не перестала капать вода. Рууэл изучал мою спину, проводя пальцами по лопатке, позвоночнику, ребрам, и прошептал так, чтобы я услышала:

— Я знал, если дотронусь до тебя, то уже не смогу остановиться.

— Не жалуюсь, — отозвалась я и, не будь мы оба настолько измотанными, с удовольствием и дальше бы вот так стояла и смотрела на него.

Вместо этого мы свернулись клубком в постели, и я заснула, едва коснувшись головой подушки. Впервые, с тех пор как мне приснился гигант из массива, я спала в этой комнате.

Очнулась перед следующей сменой, ближе к обеду. К счастью, у первого и четвертого маршруты только во второй половине дня. Не знаю, как долго Рууэл (Каорен — непривычно, но надо бы так его называть) не высыпался, однако, когда я выбралась из кровати, чтобы сходить в ванную, он не шелохнулся. Хотя он спал, мне вдруг стало неловко расхаживать в чем мать родила, и я надела ночнушку, а уж потом скользнула обратно в постель. Это его разбудило, но лишь настолько, чтобы обвить рукой мою талию, вздохнуть и прижаться к моей спине.

Жизнь то и дело в корне меняется. Рууэл — Каорен — решил ответить на мои чувства. Уступает по значимости блужданию по Муине и спасению с нее, но совсем немного. Я лежала и размышляла, поговорим ли мы наконец и что будет, когда у нас возникнут разногласия. Я едва его знаю. Он строгий, но справедливый капитан, сверхэффективный, серьезный. Помимо этого мне известно лишь, что пару раз в его взгляде читалось высокомерие и что, возможно, у него имеется чувство юмора.

А еще Каорен заявил, что на самом деле не хочет быть со мной.

Я обмерла, вспомнив первую тренировку видений. Тогда он счел ее ужасной затеей, однако исполнил приказ, кипя гневом. Почувствовав мое смятение, Каорен пошевелился во сне и крепче меня обнял. И тогда я прекратила себя накручивать, ибо прекрасно знаю, что ни он, ни цур Селки не дураки, а Каорен, закрутивший со мной притворный роман, — тот еще идиотизм. Глупость настолько эпическая, и сама мысль до того непостижимо бредовая, что эти двое ни за что бы не пошли на такое.

Определившись, я расслабилась, а через секунду расслабился и Каорен. Он выдохнул, щекоча дыханием мою шею, и придвинулся ближе. Мне безумно понравилось, как он реагирует на мои эмоции, в голове заплясали пузырьки шампанского, препятствуя серьезным размышлениям.