Подорожный страж

Поначалу ему представлялось, что пещера окажется очень длинной и запутанной, что она будет тянуться и тянуться, опускаясь всё ниже и все сильнее разветвляясь, и он даже задумался о том, что, наверное, нужно как-то отмечать свой путь (камешками или отметками на стенах), но ничего этого делать не пришлось. Довольно быстро, всего после двух не слишком крутых поворотов он вышел в небольшой зал — с нехотя загоревшимися факелами на стенах, с едва различимым во мраке потолком, с широкой каменной лестницей, уходящей вверх, в неуютную темноту. Это всё удивительно напоминало вход в захваченную кровожадными орками Морию из «Властелина колец»! Так же величественно и мрачно. Стёпке это не понравилось. Жутковатая Мория его не манила ни с какого боку. Не затем он в этот мир явился, чтобы бесславно сгинуть в мрачных заброшенных подземельях, вернее, подгорьях или даже подскальях. Знать бы заранее, кто или что ждёт его там, впереди, кто встретится, и от кого, может быть, придётся убегать со всех ног! Хорошо бы хозяевами этих чертогов оказались гоблины, здесь их можно не бояться, здесь они друзья…

Он прислушался. Тишина в зале стояла просто оглушительная. Ни шороха, ни скрипа. Даже Дрэга, вылетевший откуда-то сверху, из-под потолка, скользил как во сне, беззвучным планирующим листом. Или здесь вообще никого не было, или коварные враги затаились перед нападением.

— Ну что там? — спросил его шёпотом Стёпка. — Кто там?

Дрэга на лету тронул его кончиком крыла и вновь унёсся во мрак. Самосветки не обращали на дракончика внимания и загорались только, когда к ним приближался Степан. Но Дрэгу это ничуть не смущало, и в темноте он летал так же уверенно, как и при свете дня.

Нужно было идти. Честное слово, если бы не это неотвратимое «нужно идти», чёрта с два пошёл бы он дальше, чёрта с два стал бы, преодолевая свой страх, блуждать по этим пугающим подземельям, каждую секунду ожидая встречи с одуревшими от одиночества местными кошмарами и озверевшими от скуки ужасами. И пусть бы Ванька состарился и напрочь облысел у элль-фингов — была бы ему наука, гаду упрямому, как на экскурсии ходить! Он там сидит себе в плену и в ус не дует, а ты мучайся тут за него, трясись от страха и зубами стучи.

Стёпка поругался мысленно на Ванеса, взбодрил себя злостью — и тихонько вдоль стеночки побрёл дальше. А куда денешься! Нужно, значит нужно.

Он поднялся по засыпанной каменным крошевом лестнице, постоял немного наверху, пытаясь настроить себя на более мужественный лад, посопел, помялся и вошёл в следующее не слишком просторное помещение, в котором тоже сразу загорелись факелы. Там стояли вдоль стен какие-то ящики, валялись брёвна, камни, ещё что-то… Стёпка не успел всё разглядеть, потому что сразу же наткнулся взглядом на лежащее перед входом тело. Или правильнее сказать — скелет. Настоящий «мёртвый скелет» в истлевшей одежде и проржавевшей насквозь кольчуге. Он лежал ничком, разбросав в стороны неприятно тонкие кости рук. Рядом валялся широкий топор с короткой рукоятью. Круглый шлем, откатившийся в сторону, был вскрыт как консервная банка, и в нём угадывались серые обломки раздробленного страшным ударом черепа. И ещё… Бедняга был прикован. От его ноги тянулась к тяжёлому кольцу в стене грубая и не слишком длинная цепь. Это, наверное, был раб-стражник, прикованный здесь для того, чтобы никого не впускать или не выпускать. Вон и миски какие-то стоят, кувшин с отбитым верхом… Стражник охранял проход, и его за это зарубили, возможно, его же собственным топором. И теперь он лежал здесь пугающим предупреждением для каждого, кто осмелился войти в эту пещеру: вот, мол, как страшно жить и вот какая непоправимая неприятность может произойти с каждым из вас, дорогие мои.

Я так и знал, поёжился Стёпка, разглядывая торчащую из-под шлема редкозубую челюсть, я ведь так и знал: сначала скелеты, а там, глядишь, и зомби какие-нибудь ожившие обнаружатся на мою голову. Почему я такой несчастливый? Почему всё плохое случается обязательно со мной? За что?

Его сразу отчаянно потянуло назад, к солнцу и свежему воздуху, подальше от мёртвого стражника с расколотой головой и от тех, кто этого стражника убил. Понятно, конечно, что кровавое злодеяние совершилось не вчера и даже не на прошлой неделе, а очень много лет назад, и убийца не сидел же всё это время за поворотом, поджидая очередную жертву, но Стёпке теперь было просто страшно, страшно и всё. И он пошёл бы назад и не поленился бы вернуться к началу ущелья, чтобы попробовать найти какой-нибудь другой, не такой мрачный путь в обход засады, если бы не та, недавно объявившаяся в нём половина, которая была намного смелее и которую полуистлевший скелет почти не испугал. «Подумаешь, скелет! Лежит себе, никого не трогает. Так что не дрейфь, демон, и смело шагай вперёд на своих подгибающихся от нехороших предчувствий ногах».