Подождать до рассвета

Надежда Николаевна больше не отдала Ольге ребенка. Она даже затеялась с лишением невестки родительских прав и общественным скандалом, и только свекор остановил ее, не захотел выносить сор из избы. И никому не было дела ни до Ольги, ни до ее горя. Никого не волновало, как она переживает разлуку с сыном, как пытается заглушить тоску бесчисленными скоротечными романами, а потом и вином. Ей было очень тяжело, очень плохо. И Стасика настраивали против нее. Он даже не хотел разговаривать с нею по телефону и прятался за бабушкину спину, когда она пару раз подходила к ним на улице.

Он все понял только тогда, когда стал совсем взрослым, когда не стало на свете ни бабушки с дедом, ни его отца. Вот тогда-то он вспомнил о матери! Вот тогда понял…

Нет, неправда. Сейчас не перед кем и незачем лукавить. Теперь и Стасика нет. Она сама нашла его, когда узнала, что Надежда Николаевна умерла. Она поняла, что это единственный шанс сблизиться с сыном, нужно было поддержать его… Да нет же! Нет, дело было не в этом. Ольге просто очень нужны были в тот момент деньги. А раз бабка умерла, значит, Стасик получил наследство. А оказалось, что он и сам не беден. Он-то ведь решил, что она явилась его поддержать. Они стали общаться, и Стасик, кажется, не просто ее терпел и спонсировал, он ведь ее любил…

А у нее? У нее в последнее время не осталось ни одного близкого человека, кроме Стасика. Семью она так ни с кем и не создала, родственники со стороны бывшего мужа знать ее не желали, подруги состарились и больше занимались внуками и болезнями, чем друг другом.

Стасику, наверное, стыдно было за все годы, когда он знать ее не хотел, поэтому он все старался компенсировать ей отсутствие любви деньгами. Купил хорошую квартиру, бытовую технику, дарил дорогие подарки, денег давал без счета. Она снова расцвела и воспряла духом, приоделась, привела себя в порядок, ездила отдыхать в Карловы Вары и собралась даже купить машину. А что? Разве бы она не справилась?

Но теперь Стасик умер. Умер. Убит… Первое, что она почувствовала, когда ей сообщили об этом, — обида. И досада. Как же так?! Как он мог? Он снова бросил ее, снова оставил одну, без опоры, без поддержки. Она не могла представить, как она будет жить теперь. На какие шиши? А ведь она уже привыкла к достатку, к хорошему привыкают быстро. Она знала, что у него есть сын, Стасик сам рассказал ей об этом и даже познакомил со своей возлюбленной. Она сразу не понравилась Ольге Сергеевне, да еще оказалось, что она замужем! Но уж когда эта «возлюбленная» явилась на похороны, Покровская приготовилась биться насмерть за наследство сына. А для этой битвы ей уже сейчас нужны были средства.

Она не стала тратить на похороны все деньги, которые дал ей Каримов. Стасику ведь было уже все равно, а ей надо жить. И в квартиру сына она пошла сразу же, как ей удалось завладеть ключами, она боялась, что милиция изымет оттуда все ценное, а она останется ни с чем.

Конечно, Покровская сразу поняла, что самое дорогое — это акции. Она же знала, как мощно поднимается компания «Дентал-Систем», Стасик не раз хвастал ей. Но она даже представить себе не могла, что они стоят так много, столько, сколько ей предложил Сычев. Ольга Сергеевна сразу же согласилась продать акции, пока он не передумал. И не удивилась, что он сразу не заплатил всю сумму. Ведь цена казалась ей огромной. Боже мой, как она просчиталась! Дура! Эти бумаги стоят в десять раз дороже! А, может, даже не в десять. Может, и Каримов хотел ее обмануть и назвал заниженную цену? О! Как же она продешевила! Ужасно… Да еще эти угрозы, это унижение, этот бугай-охранник, который вел ее в ее собственный дом, как преступницу в тюрьму. А она всего лишь старая несчастная женщина, которой, конечно, есть, что вспомнить, но не хочется вспоминать. Стыдно. Теперь она никому не нужная, всеми забытая и покинутая. Беззащитная, которую каждый может обидеть и обобрать. И никто не защитит.

Горячие слезы текли по ее щекам. И дышать было трудно. И очень, очень себя жалко.

Ольга Сергеевна вытерла нос рукавом розового халата, с трудом поднялась и потащилась в ванную. Быть может, полчасика в теплой воде с душистой пеной помогут ей успокоиться и уснуть. Она вылила в ванну чуть не полфлакона любимой «Белой лилии», и под тугой струей воды стало подниматься пышное ароматное облако.

Совсем по-старушечьи шаркая тапками, она вернулась в гостиную, снова устроилась в глубоком кресле и взяла в руки до сих пор не тронутую кофейную чашку. Кофе давным-давно остыл, и надо было бы его вылить и сварить новый. Да ладно. Она прерывисто вздохнула и залпом выпила всю чашку.

Ей показалось, что кто-то сжал ее горло железными клещами, вцепился и давит, ломая шею, разрывая плоть. Изо всех сил она вдохнула, со свистом втянула раскрытым ртом воздух, и он вдруг хлынул в легкие, как кипящее масло, и взорвался там, сжигая сердце.