Подожди, я умру – и приду (сборник)

Последнее письмо пришло в феврале, подписанное уже Вера О’Коннор. Vera признавалась, что и представить себе не могла, что ее свадьба обойдется без меня, но они торопились, потому что скоро придется переезжать в другой город, где у Патрика будет новая работа-учеба, а Веру возьмут доучиваться в институт… Родственники у Патрика очень милые, а друзья – из ирландских цыган, если бы ты видела, Ленка, в каких платьях их девчонки явились на свадьбу, это что-то с чем-то! Свадьбу играли прямо на День святого Патрика – хорошая примета, ведь это самый главный ирландский праздник. В этот день вся Ирландия обряжается в зеленый цвет и даже пиво пьет – немыслимо! – зеленого цвета.

Да, Ленка, обязательно пиши на конверте Eire, а не Ireland. Eire – корректнее.

На войне

– Выступает Таня Царева, пятнадцать лет, «Дэнс-Хаус»!

И все такие:

– Йоу!

И Таня такая – кач снизу! Так-то она супер, это все признают, даже Няша Абрикос. У Няши на ноге тату – обвивает бедро, спускается к коленке. Портрет погибшего диджея, дорожка, иероглиф и купол екатеринбургского цирка. Няша – гоу-гоу. Ноги блестят от масла, на груди – шрамы в виде бабочек. Делала скальпелем, говорит, ни фига не больно. Шрамы прикольные – подрагивают, переливаются.

Таня мечтает, грызет ручку – во рту вкус пластмассы и чернил. На месте сидеть невозможно. А вокруг все такие – типа пишут. Таня вскакивает, кидает на стол Ю-Ю контрольную и тупо выбегает из класса.

– Царева! Вернись! – кричит в дверь Ю-Ю. – Ты опять не проверила работу! Обстоятельства надо было выделить и сделать фонетический разбор!

– Юлия Юрьевна, у меня весна началась!

– Она у тебя еще с того года не закончилась, – ворчит учительница, закрывая дверь. – Продолжаем работать, Мартин Зайцев!

Большой толстый Мартин грустно вздыхает.

Бывший советский ДК с белыми «партийными» шторами, над сценой золотые буквы «Искусство принадлежит народу».

Молодой тренер в желтой майке «строит» группу танцоров, они стоят к нему лицом, кругом, поддерживая руками спины. Все в черном – как в трауре.

– Вы сами не понимаете, не чувствуете, что должны выразить. Бесполезно, пока вы не отпустите себя, свои эмоции на волю. Царева, я к тебе обращаюсь! Лицо, лицо надо менять!

Лиза Семенова прыскает, закрывает рот ладонью.

– Семенова, попей водички! – предлагает тренер. – Ладно, всё! Дружно выходим на финальный трек, и давайте сделаем горячо!

Они делают – весь «Дэнс-Хаус» выкладывается и потом воняет потом, как в конюшне. Ударения ставьте сами. На сцене гоу-гоу – и впереди всех Няша Абрикос в микрошортах, чулках, в майке-сеточке. Никто не даст ей шестнадцать лет. Няша – суперсекси. А ей именно шестнадцать. В среду она выступала перед ветеранами, в госпитале – и ветераны остались недовольны. Даже жаловались, говорили, лучше бы прислали ансамбль бальных танцев.

Гоу-гоу на сцене делают дерзкие «шейки» бедрами. У второй солистки в ушах громадные тоннели. Так-то она нормальная. Хотя на вид все – тупо ванильки.

Тренер громко кричит в микрофон:

– Сейчас мы с вами прогоняем детишечек и отпускаем их. Дети, на сцену!

Мелкие хип-хоперы бегут такие на сцену под одобрительный вой зала. Занимают места в кулисах.

– Тёма, ты палишься! – это опять тренер.

Тёма в кепке и широких штанах тупо отступает обратно за кулису, чтобы его не было видно зрителям.

Лиза забрала у маленького Тёмы айпад. Таня спит и видит сон. Ей даже музыка типа не мешает.

Тане снится зима, детский сад, подготовительная группа.

Дети шумят, кто-то плачет, все устали. Родители в сапогах и голубых бахилах поверх сапог сидят на детских стульчиках. У некоторых мамаш сапоги расстегнуты и лежат на полу голенищами.

Одна кричит:

– Мартин! Прекрати сейчас же, вылазий оттуда! Я кому сказала, Мартин?

Мартин с громадной зеленой соплей в носу выглядывает из-под стула. На нем бархатный пиджачок с налипшим мусором.

Восторженная воспитка выходит в центр зала, украшенного самодельными плакатами «Маленькая мисс Детский сад», «Конкурс красоты–2002» и так далее.

– Дорогие наши мамы и Танин папа!

Папа сидит на стульчике, вжавшись в угол. У него борода и рокерская майка с чьей-то оскаленной рожей.

Маленькая Таня в голубом платье кричит из-за «кулис»:

– Это не папа! Я же говорила вам, Наталья Ивановна. Это Лева, он приходит к маме в гости! А у мамы сейчас – клиенты!

Родительницы переглядываются. Мама Мартина прижимает к себе сопливое бархатное сокровище, как будто Лева может его забрать. Мартин вырывается, тут же ныряет обратно под стул.

Лева смущается, краснеет, а воспитка смотрит в программку, будто там написано, что говорить в таких случаях.

– Ираида! – громко шепчет другая родительница, в простом, но очень дорогом платье. Эта мама выглядит как певица – она и есть певица, артистка из оперного театра. Ольга Борисовна Бирюкова-Герман, прославилась в партии Анны Болейн. – Подойди сюда!

Ира послушно бежит к маме – у нее розовое платье, розовые щечки. Такая кукляшечка! Даже Мартин вдруг забывает о жизни под стулом, и вылезает оттуда, и с громким свистом втягивает свою соплю.