Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл

Несмотря на столь резкие заявления, таланты Уильяма оказались востребованы в других частях Австралии. На протяжении последующего десятилетия он занимал пост советника при правительствах штатов Виктория, Квинсленд и Западная Австралия. Сначала он прибыл на юг, в Мельбурн, столицу штата Виктория, город, известный в 80-е годы как «Красавец Мельбурн», или «Париж Южного полушария». В 1887 году на золотые прииски Виктории направился брат Уильяма Экленд, но вскоре заболел и в том же году скончался в Мельбурне на руках у Уильяма.

В 1889 году Уильям с женой поселись в доме у реки неподалеку от Брисбена — растянувшегося вдоль берега, беспорядочно застроенного города, ставшего столицей северо-восточного штата Квинсленд. Уильям обзавелся двумя австралийскими ехиднами — домашними любимцами; одну звали Приклз, другую — Пинз. Поначалу, пишет Уильям, они дичились, выпускали шипы, но потом стали сопровождать его по всему дому и на прилегающем участке и даже позволяли брать себя на руки, словно обычные болонки. Поселились в доме и два козодоя — «пушистые комочки с блестящими золотистыми глазками», тоже ставшие его любимцами. Уильям отрастил густую жесткую бороду, совершенно скрывавшую всю нижнюю часть его худого лица, о выражении которого теперь можно было судить главным образом по большим блестящим глазам. Отправляясь инспектировать рыболовецкие хозяйства Квинсленда или устричные фермы, Уильям обычно надевал полотняный костюм, резиновые туфли и плетеный шлем.

«Необыкновенно робкие» козодои, продолжает Уильям, меняют форму в зависимости от настроения. Перед домашними они ведут себя с «великолепной непринужденностью», но при виде незнакомца сразу застывают и уходят в себя, напоминая в этом случае палку. Когда Уильям возвращался домой после нескольких дней отсутствия, козодой-самец раздувался от нескрываемого довольства, распускал все перья и едва ли не удваивался в размерах. Подобно Сэвилам Кентам, козодои не имели потомства, но каждый год строили себе большое гнездо. Однажды Уильям уронил в него небольшое куриное яйцо и заметил, что птицы бодро уселись на него в ожидании момента, когда проклюнется птенец. Трижды в день он кормил козодоев сырым мясом, вымоченным в холодной воде, добавляя к нему в качестве деликатесов кузнечика, жука или мотылька. Дабы запечатлеть весь удивительный диапазон настроений и внешнего вида птиц, Уильям занялся фотографией. Подобно микроскопу камера расширяла зрительные возможности наблюдающего. Теперь Уильям мог рассматривать объекты с большим прилежанием, а также демонстрировать их другим. Он делал снимки, увеличивал, изучал с помощью лупы. Используя это новое приспособление, он принялся составлять каталог удивительных коралловых образований огромного, длиной тысяча двести миль, Большого Барьерного рифа, охарактеризованного им как «реальное Зазеркалье».

В 1892 году Уильям вернулся в Англию с шестьюдесятью ящиками демонстрационных образцов, впоследствии переданных Музею естественной истории, и большой папкой с рисунками и фотографиями, рассчитывая заинтересовать ими какого-нибудь издателя. Привез он с собой и козодоев. Самец за время пребывания в Лондоне пристрастился к клубнике, а самка к слизням; оба очень полюбили городских тараканов.

Солидный научный труд Уильяма Сэвила Кента «Большой Барьерный риф» был опубликован в Лондоне в 1893 году. Это прекрасно оформленное издание десятилетиями оставалось ценнейшим библиографическим источником и принесло уникальному рифу всемирную известность. Фотоиллюстрации, подготовленные Уильямом, соседствовали с описаниями расцветок, принимаемых этими живыми существами — кораллами. Сфотографированные им рыбы выглядели как морские чудища с блестящими глазами и черной, как чугун, чешуей. В конце книги имелась вкладка с цветными репродукциями сделанных автором рисунков рыб, кораллов и морских анемонов, шевелящих своими яркими и грозными щупальцами.

В том же году Уильям вернулся в Южное полушарие, приступив к работе в рыбопромысловом хозяйстве Перта, на западе Австралии. Козодои отправились с ним, а Мэри-Энн осталась в Англии. Брак их дал трещину. Во время одной из своих поездок в Тасманию Уильям остановился в доме пожилой натуралистки и художницы-акварелистки Луизы Анны Мередит, и с ее двадцатилетней внучкой у него завязался роман.