Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл

На следующий день такого рода волнения охватили дом Кентов… В воскресенье, 7 октября, вблизи него появились шестеро всадников. Щегольски одетые, они смеялись, курили и перебрасывались шутками. Увидев в окне девушку, они дружно воскликнули: «А вот и Констанс!» При виде Сэмюела Кента все шестеро соскочили на землю.

В тот же день, немного позднее, мистера и миссис Кент, направлявшихся в церковь Иисуса Христа, атаковала вопросами толпа, собравшаяся вдоль дороги: «Кто убил мальчика? Кто убил ребенка?» Миссис Кент едва не упала в обморок. После того как с дома было снято наружное наблюдение, «любопытствующие соседи благородного звания», свидетельствует «Сомерсет энд Уилтс джорнэл», стали появляться поблизости чуть ли не каждый день. Другая газета, «Вестерн дейли пресс», отмечает, что по воскресеньям Сэмюела сопровождали в церковь двое полицейских. «Манчестер икзэминер», выделяя еще один тип любителей острых ощущений, утверждает, что Констанс Кент получила несколько предложений руки и сердца. Правда, «Сомерсет энд Уилтс джорнэл» вносит поправку: «Она получила бесчисленное количество приглашений от незнакомых людей, в том числе и от аристократов, навестить их». Не отрицая возможной виновности Констанс, эта газета тем не менее упорно утверждала, что, выдвинув против девушки столь серьезное обвинение, Уичер, возможно, совершил преступление даже более тяжкое, нежели само убийство: «Если мистер Уичер ошибается, то, вне всяких сомнений, мы имеем дело с преступлением, превосходящим своей тяжестью убийство Фрэнсиса Сэвила Кента, преступлением, последствия которого будут отравлять жизнь этой бедной девушке, Констанс, до конца ее дней».

Меж тем местная полиция не оставляла в покое Элизабет Гаф. В конце октября суперинтендант Вулф довел до сведения Скотленд-Ярда слух, будто в свое время она была уволена со службы в Найтсбридже за то, что «привечала солдат». В ответ Уичер односложно заметил, что эта информация «не соответствует действительности» — никаких свидетельств, что Элизабет Гаф нанималась на работу в этом районе Лондона, не обнаружено. Несколько недель спустя выяснилось, что служанка по имени Элизабет Гаф, приметная тем, что у нее не хватало переднего зуба, действительно была уволена «за неподобающее поведение» из одного дома в Итоне, графство Беркшир. Хозяин дома, продолжает Уичер, поехал в Айлворт и, встретившись с Элизабет в семейной булочной, заявил, что у него работала совсем другая девушка.

Обвинения, выдвинутые против мисс Гаф в уилтширском суде, косвенно были направлены и против Сэмюела Кента. «Пусть формально он и не предстал перед судом, — пишет Джозеф Степлтон, — за спиной Элизабет невидимо маячила его фигура, и свою долю бесславия он получил». Джошуа Парсонс и миссис Кент, чувствуя, что после освобождения няни над головой Сэмюела все больше сгущаются тучи, поспешили выступить перед прессой в его защиту. Миссис Кент заявила, что в ночь убийства муж все время оставался рядом с ней, она это может утверждать вполне определенно, ибо из-за беременности спала очень чутко. Парсонс, в свою очередь, отметил, что Сэмюел «находился в таком подавленном состоянии, что никаким его утверждениям не следует придавать слишком большого значения; его душевное состояние внушает тревогу». В этом же ключе высказывается и Степлтон: смерть сына «потрясла его, и сознание несколько помутилось, мысли самым хаотическим образом начали разбегаться в разные стороны».

Диккенс считает убийцами Элизабет Гаф и ее хозяина. Романист утратил веру в способности сыщиков к дедукции. В письме Уилки Коллинзу от 24 октября он вкратце изложил свое видение ситуации: «Мистер Кент развлекается с няней, бедное дитя просыпается в своей кроватке, садится и начинает раздумывать, что же все это может значить. Няня душит его. Сбивая следствие со следа, мистер Кент наносит уже мертвому мальчику удар ножом и избавляется от тела».

Пресса разочарована методами, применяемыми при расследовании. В одном из своих сентябрьских выпусков «Сатердей ревью» весьма скептически высказывается даже о новеллах Эдгара По, усматривая в них лишь «видимость интеллекта, игру в шахматы с самим собой». Что же до реальных детективов, то «это вполне заурядные люди, мало чего стоящие вне сферы своей профессиональной деятельности». Если верить «Вестерн дейли пресс», то общественное мнение сходилось в одном: «Конец неопределенности положит лишь признание того или иного обвиняемого, а до признания далеко. В общем, как говорят в округе, этому делу конца не видно».

Народ все больше склонялся к тому, что Англия стала жертвой вспышек беспричинной ярости. Иные винили во всем погоду. «Отчего ежедневные газеты именно сейчас не устают нас пичкать рассказами о всяких ужасах?» — вопрошал журнал «Ванс-а-вик». По его подсчетам, от шестнадцати до двадцати колонок печатного текста в день посвящены сообщениям об убийствах: «Приходится слышать, что длительная непогода, не прекращающийся двенадцать месяцев дождь, угнетает людей, побуждая наших соотечественников ко всяческим зверствам».