Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл

Итак, суд возобновил прерванные в прошлую пятницу слушания. Первой вызвали Элизабет Гаф. «Вид у нее был довольно измученный», — свидетельствует «Сомерсет энд Уилтс джорнэл».

Кларк задал вопрос насчет одеяла.

— Я не хватилась одеяла с кроватки мальчика, пока его не принесли вместе с телом.

Эдлин, в свою очередь, поинтересовался взаимоотношениями своей подзащитной и ее сводного брата.

— Никогда не слышала, чтобы Констанс поднимала на него голос, — заявила Элизабет Гаф. — Всегда была с ним добра и ласкова.

Однако подтвердить, что в день смерти Сэвил подарил Констанс самодельное колечко или что Констанс дала ему какую-то картинку, она не могла.

Следующим был вызван Уильям Натт. Эдлин спросил его о «предсказании», что Сэвила найдут мертвым, и Натт повторил, что эти слова, сказанные на дознании, означают лишь то, что он опасался худшего.

Очередной свидетельницей стала школьная приятельница Констанс — Эмма Моуди.

— Приходилось ли вам когда-либо слышать от обвиняемой неприязненные отзывы о покойном? — спросил Генри Кларк.

— Да, она ревновала его, и вообще он ей не нравился.

— Это не ответ на заданный вопрос, — вмешался Эдлин. — Что конкретно говорила обвиняемая?

Эмма повторила многое из того, что говорила Уичеру: что Констанс, по ее собственному признанию, дразнила и щипала Сэвила и Эвелин, что ей не хочется возвращаться домой на каникулы, что родители, как ей кажется, выделяют младших детей.

Кларк попросил девушку вспомнить, не говорила ли чего-нибудь ее подруга о Сэвиле. И хотя в разговоре с Уичером Эмма как-то упомянула, что был такой случай, когда она упрекнула Констанс за то, что та вслух заявила о своей ненависти к сводному брату, сейчас об этом умолчала.

— Да нет, ничего такого особенного не говорила, просто называла имя.

— И все? Может, все-таки припомните? — настаивал Кларк.

— Протестую, — прервал его Эдлин. — Допрос свидетеля ведется с грубыми нарушениями… На мой взгляд, применяется совершенно неправомерная и беспрецедентная методика допроса.

— Я всего лишь стараюсь выяснить факты, — возразил Кларк.

— Не сомневаюсь в вашем искреннем желании выполнить свой долг, — вновь заговорил Эдлин, — но в данном случае вы явно, хоть и невольно, превысили свои полномочия.

— В чем же именно? — встал на защиту секретаря Генри Ладлоу. — Вы употребили весьма сильное выражение.

— С вашего разрешения, сэр. Дело в том, что мистер Кларк действительно превысил свои полномочия, или, может, точнее сказать, неверно их понял. Перед ним — одноклассница обвиняемой, и вместо того чтобы ограничиться вопросами и удовлетвориться полученными ответами, мистер Кларк ведет допрос так, словно это перекрестный допрос. Тем самым он нарушает принятый порядок, что особенно печально, имея в виду серьезность рассматриваемого дела.

В зале раздались аплодисменты, но Ладлоу их тут же пресек.

— Если что-нибудь подобное повторится, вы должны будете покинуть помещение. — Он повернулся к Эдлину. — Соблаговолите более четко сформулировать свои возражения, мистер Эдлин, и не читайте нам лекций.

— Если свидетель не понимает вопроса, — добавил Кларк, — то, чтобы добиться от него каких-то показаний, вам не остается ничего другого, кроме как повторить его.

— Да, но, получив ответ, — возразил Эдлин, — не следует повторять вопрос, как это делается на перекрестном допросе.

— Я ставлю вопросы так, как это предписано правилами, и если не получаю ответов, вынужден повторять их.

— Но нельзя же это делать до бесконечности.

— Можете ли вы вспомнить, что говорила обвиняемая о своем покойном брате? — вновь обратился Кларк к Эмме.

— Вы все время повторяете один и тот же вопрос, — вмешался Эдлин, — и вам уже на него ответили: «нет». Так что довольно. — Адвокат фактически делал то же самое, в чем обвинял Кларка: использовал повтор для устрашения оппонента.

— Суд хочет, чтобы вы засвидетельствовали, что именно имело место, — перехватил у Кларка инициативу допроса Ладлоу. — Нас интересует любой разговор между вами и обвиняемой, реальный разговор, а не слухи. Мы действуем исключительно в рамках закона и права. Вероятно, вам не приходилось ранее бывать в суде, тем более по такому печальному поводу. Итак, мой вопрос: имели ли место какие-либо разговоры между вами и обвиняемой, касающиеся чувств, испытываемых ею к покойному?

— Насколько я помню, нет.

В ходе перекрестного допроса Эдлин всячески допытывался о визитах Уичера в Уорминстер.

— Один раз он заходил к нам в дом, другой — к мистеру Бейли, они с женой живут напротив. Заметив меня в саду, миссис Бейли помахала рукой — заходи, мол. Ну я пошла и увидела мистера Уичера. Это меня не удивило — миссис Бейли давно интересовалась этим делом, расспрашивала меня.

Эмма добавила, что Уичер показывал ей кусок нагрудной фланельки.

Эдлин построил допрос так, чтобы представить Уичера назойливым интриганом: дабы выудить у Эммы Моуди нужные ему показания, он якобы всячески ее преследовал, ставил ловушки, заманивал к соседям, показывал чью-то женскую одежду, заставлял копаться в памяти, выуживая подробности, бросающие тень на ее школьную подругу.