Подозреваются все [Мы все под подозрением]

— Как это какой? Чтобы вызвать сенсацию, доказать свой талант ясновидца… или ясновидящей?.. И как это говорится, остаться в памяти потомков…

— В памяти потомков останетесь вы, как самый глупый человек нашего времени, — гневно отпарировала я. — С какой стати мне убивать Тадеуша? Да я не знаю, что дала бы за то, чтобы он оказался живым!

— Почему? — сразу спросил капитан.

Я замолчала, отдавая себе отчёт в том, что главное доказательство моей невиновности, причину, по которой желала бы Тадеушу долгой, полной успехов жизни, я должна старательно скрывать от властей, ведущих следствие. Ни за что на свете я не могла в этом признаться! Поэтому я молчала, а трое остальных, более осведомлённые о моих отношениях с покойником, смотрели на меня с интересом и беспокойством.

— Мы с ним вместе работали над одним проектом, — медленно сказала я после размышления. — Время уже поджимает, и если теперь его часть работы возьмёт кто-то другой и будет знакомиться с темой, тогда — все. В срок мы ничего не сдадим.

— Но разве смерть одного из проектировщиков не освобождает вас от установленного срока?

— Нет, уважаемый пан, не освобождает, — грустно ответила я, припомнив наши обычные, многократно повторяемые шутки, что главный проектировщик, определяя срок, должен предвидеть все возможные катаклизмы, включая собственную смерть. В данном случае главным проектировщиком была я. Глупые шутки стали кошмарной действительностью.

— Ну хорошо… — сказал капитан. — А другие?

— Черт его знает! — ответил Януш. — Господи, что теперь будет! Резина, пиво, твой микрорайон, детский сад Витека… Все, что делал Тадеуш! Страшное дело!

— Из этого вытекает, что, по крайней мере, для успешной работы бюро он должен был оставаться в живых, — утвердительно заявил капитан. — Я думаю, что если мы найдём мотив убийства, то найдём и убийцу.

— Я не была бы так уверена в этом, — вежливо сказала я.

— Почему вы так думаете?

— Ну, как-то так… У меня предчувствие…

— Ага, ваши предчувствия, как мне кажется, невероятно интересны. Особенно тем, что странным образом сбываются. Думаю, что мы ещё поговорим об этом, а сейчас я попросил бы вас пока оставаться на своих местах.

Он поднялся и вышел из комнаты, в дверях обернулся ещё раз и снова посмотрел на произведение, созданное Лешеком, долгим, внимательным взглядом…

— Ну и что теперь? — спросил Януш. Он сидел около своего стола, спиной к доске, и курил одну сигарету за другой, неуверенно глядя на нас. Веслав помешивал палочкой тушь в чернильнице, подсыпая туда понемногу графита от карандаша. Только потрясение, вызванное невероятной сенсацией, могло объяснить то, что никто из нас не запротестовал против этих действий, так как обычно мы берегли тушь как зеницу ока. Её постоянно не хватало, а распоряжающаяся всеми материалами Иоанна к просьбам о бутылочке туши относилась так, как будто подозревала нас в том, что мы пьём её или, по крайней мере, выливаем за окно. Лешек мягким карандашом рисовал какие-то каракули на неоконченном чертеже, прикреплённом к доске.

— Нужно все обдумать, — решительно сказал он. — Это серьёзное дело, а не какие-то шуточки. Может, у нас появился маньяк, и Тадеуш — это только начало? Он по очереди передушит нас всех?

— Может, будем идти путём исключения? — предложил Веслав.

— У меня алиби, — твёрдо заявила я. — От прихода Тадеуша до выхода Януша я не двигалась с места, что милиция, надеюсь, установит. Я верю в народную милицию!

— Честно говоря, я верю, что это не ты, — признал Януш. — Сколько покойник был тебе должен?

— Пять с половиной тысяч. На них можно теперь поставить крест.

— Можно, можно. Ты, правда, бываешь невменяемой, но я никогда не поверю, что ты с лёгким сердцем отказалась бы от такой суммы. Нет, его убила не ты, я это подтверждаю!

— Ну видишь, значит, я отпадаю. Поехали дальше. Откуда начнём?

— Поочерёдно, комнатами, — сказал Веслав. — Я не убивал!

— Так сказать может каждый, — неодобрительно произнёс Лешек. — Докажи, что это не ты.

— В Польше нужно доказывать вину, а не невиновность!

— А я утверждаю, что это он! Ну и что?

— Веслав, ради бога! Я надеюсь, что это не ты! Докажи ему!

— Не могу, — неуверенно сказал Веслав. — Я выходил из комнаты.

— Ну и что? Януш тоже выходил, и Лешек тоже…

— Сейчас, подождите! Давайте сразу попытаемся установить, кто из нас когда выходил и соответствует ли это…

Мы поспешно начали вспоминать свои действия, для чего бесценным помощником оказалось радио. Януш поднялся с места при словах «…которых требуют помещения для свиней…» и по пути переключил радио на варшавскую программу. Лешек вышел, когда пела Ирена Сантор, а вернулся в самом начале приглашения к радиоприёмникам учащихся шестых и седьмых классов. Веслав Ирену Сантор просидел, но зато от начала и до конца не слышал Фогга. У нас была сегодняшняя пресса, и на основании радиопрограммы мы без труда установили довольно точное время их прогулок по мастерской.

Оказалось, что все трое имели шанс убить Тадеуша.