Подозреваются все [Мы все под подозрением]

Нет, к Рышарду это тихое, гениально исполненное преступление совершенно не подходило. К тому же вряд ли бы он спокойно спал сразу после того, как задушил человека!

— А он спал? — заинтересовался прокурор.

— Как убитый. Я понимаю, что он не высыпается потому что систематически работает по ночам, но я ещё никогда не слышала о человеке, который бы засыпал от волнения.

— Я тоже не слышал.

— Сейчас, что-то мне это напоминает…

Воспоминание о спящем Рышарде привело меня к мысли о сослуживцах, ожидающих прибытия милиции. Я вспомнила выражение лица Моники, в котором, кроме всех других чувств, была и благодарность… Да, она явно подозревала меня, впрочем, все подозревали меня, и были мне благодарны!..

— За то, что вы устранили с её пути шантажиста? Да, это могло бы её освободить от подозрений. Вы уверены в этом?

— Абсолютно!

— Нет, это ужасно! — проворчал прокурор.

Что касается Кайтека, то для меня ясно было только одно — то, что я уже сказала Алиции. Тадеуш представлял для него ценность при жизни, а не после смерти. Никакой долг не заставил бы его убить человека, который одалживал ему деньги и проворачивал выгодные сделки. Разве только тут было что-то ещё, о чем я не знала. Прокурор тоже не знал.

С Анкой мы покончили молниеносно.

— Оставьте её в покое, — решительно сказала я. — Я знаю, где она была, когда её не было, и у меня есть целых три свидетеля. Вы должны поверить мне на слово, потому что сразу могу сказать, что вам эти свидетели ничего не скажут, а мне сказали. Я знаю, что у неё не было никаких шансов совершить преступление, даже если бы это длилось четыре секунды, а не четыре минуты.

Наконец после Анки дошли до Збышека. На эту тему у меня было своё совершенно сложившееся мнение, которое я не стала скрывать от прокурора.

— Откуда у вас такая уверенность, что он невиновен? — недовольно спросил прокурор.

— Вы должны мне просто поверить, что для него это убийство было совершено со слишком большим опозданием. Несколькими неделями раньше ситуация выглядела бы совершенно иначе, но теперь, уверяю вас, это не он!

— Это только ваше личное убеждение…

— Да, но основанное на фактах. Обнародовать эти факты я, а в равной степени и он, могли бы только в том случае, если бы стояли перед судом. Давайте оставим его и пойдём дальше.

Следующей была Ядвига. Милиция выяснила уже, что означал этот номер около её имени в книжке Тадеуша. Это был регистрационный номер частного автомобиля. Номера частных машин обозначались буквой «Х» довольно давно, поэтому сначала это не пришло никому в голову. Я задумалась.

Что общего со смертью Тадеуша мог иметь какой-то частный автомобиль? Совершенно ясно, что у Ядвиги никогда в жизни не было машины. Может быть, её сбило машиной или что-то в этом роде? Конечно, у её бывшего мужа была какая-то машина, а также частная мастерская по ремонту автомобилей, ну и что из этого?

— Может, у него были какие-то злоупотребления, и покойный теперь её этим шантажировал?

— Её шантажировал? Наоборот, он доставил бы ей этим огромную радость. Ядвига за подобные сведения о своём бывшем муже его бы озолотила, потому что целый век ведёт с ним войну за алименты.

— Семьдесят тысяч злотых?

— Ах, вы и это знаете! Да, семьдесят тысяч злотых. Если бы покойный собирал для неё негативную информацию об упомянутом супруге, она кормила бы его ананасами, а не душила. Это ерунда!

— Но она смогла бы это сделать?

— Только в одном случае… — сказала я, погружаясь в размышления. — Только в одном случае…

— Ну?

— Если бы речь шла о ребёнке, о будущем её дочери. Если бы Тадеуш каким-то способом мог впоследствии причинить вред её ребёнку, она была бы способна абсолютно на все. И способ совершения преступления даже как-то к ней подходит…

— Вижу, что нужно будет подробно изучить вопрос об этом таинственном автомобиле, — неохотно признал прокурор. — Не знаю, каким способом… Но, может, в этом что-то есть?

Затем я с уверенностью заявила, что о. Витеке могу сказать немного. Был ли у него какой-нибудь повод? С одной стороны, все выглядело так, как будто Витек не подвергался шантажу, в записной книжке Тадеуша он записан не был. Но, с другой стороны, судя по замечаниям Януша, что-то между ними было. Что? Мои предположения на этот счёт были такими туманными и такими неприятными, что я предпочла о них не вспоминать. Снова у меня перед глазами замаячила мрачная картин и я опять постаралась как можно быстрее от неё избавиться…

— Ну да, собственно, у него не было повода, — задумчиво сказал прокурор. — А если бы был, то какой?

— Карьера, — ответила я без размышлений. — Профессиональная карьера. У Витека колоссальные амбиции и отсутствие всякой щепетильности. Он готов по трупам идти наверх. И характер у него подходящий. Он достаточно умен и выдержан, чтобы спланировать и выполнить даже двадцать преступлений. И нет сомнений, что ради карьеры он пошёл бы на все, потому что в этом — смысл его жизни. Если бы я знала, что у него был повод, поставила бы на него без колебаний, но Тадеуш о нем ничего не знал.

— А вы что-то знаете?..