Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)

— …боюсь, не такое уж идиотское. Попробуй сформулировать, почему оно у тебя создалось и когда именно ты его ощутила впервые?

— Когда впервые впечатление?

— Впечатление, впечатление. Когда?

— У меня такое впечатление, что мое впечатление… Тьфу! Запуталась. В общем связано оно с Каспером. Я сама слышала, как по пьяной лавочке Каспер плакался в жилетку Столяреку о своих чувствах к Монике. Впрочем, мне тоже плакался…

— Стоп! Похоже, я напала на след! Кто больше всех знал о Данке? Ярослав! А его допрашивают только сейчас. Ты в состоянии сосчитать, сколько раз Ярослав со Столяреком вместе выпивали?

— А что? Мне обязательно нужно сосчитать? — встревожилась Алиция.

— Не обязательно. Значит, Данка не сказала, Ярослав еще просто не успел. О моих финансовых взаимоотношениях со Столяреком кто знал? Янек, Януш и я. Ну и естественно, Тадеуш. Януш не сказал, я не сказала. Янек не сказал…

— Откуда ты знаешь, что Янек не проговорился?

— Его тогда еще не спрашивали. Кто остается? Покойник! Да помолчи, я сама прекрасно понимаю — абсурд, но ведь так получается! В этом что-то есть! Ну, теперь подключайся.

Наморщив лоб, Алиция подумала и неуверенно произнесла:

— А не обнаружила ли милиция среди вещей Тадеуша чего-нибудь такого…

И тут меня осенило. Ну конечно, как же я раньше об этом не вспомнила?!

— Алиция, ты гений! — с восторгом вскричала я. — Ты восьмое чудо света, Алиция!

— Ты полагаешь? — вежливо отозвалась Алиция, выжидательно глядя на меня.

У Тадеуша была записная книжка. Большой зеленый блокнот, весь исписанный. Ведь я же собственными глазами не раз его видела, как могла забыть? Туда он записал и мои деньги, взятые им в долг. А что же еще могли означать подслушанные мною в туалете слова: «Это надо как следует изучить»? Точно, следователь обнаружил в кармане пиджака покойника этот блокнот! Услышав о блокноте, Алиция засомневалась:

— Хорошо, допустим, милиция его действительно нашла, но ведь это же не дневник, где описывается личная жизнь друзей и знакомых. Деловые заметки, понятно, суммы, взятые в долг, понятно…

А мне уже понемногу становилась ясной вся картина. Неприглядная, но куда денешься? Туман постепенно рассеивался.

— Ты заметила, получается так, что Тадеуш знал о людях только плохое? Вот возьми Казимежа. От него мы больше всего узнали. И еще эти дикие вопли Рышарда… Почему, почему, собственно, мы все одалживали ему деньги?

Уставившись друг на дружку мы с Алицией какое-то время ошеломленно молчали, а потом она громко и торжественно произнесла.

— А теперь позволь и мне заявить со всей ответственностью — ты гений!

Наверняка не меньше часа мы с Алицией на все лады интенсивно обсуждали возникшую ситуацию. Самые сногсшибательные открытия были нами сделаны в начале обсуждения, а чем дальше, тем хуже работали наши мозги. Думаю, это напрямую было связано с состоянием наших ног, которые от долгого стояния вконец затекли.

— Ради бога, давай на что-нибудь сядем, — тоскливо оглядываясь, попросила Алиция. — Не могу больше.

— Сядем, но при условии, что и сидя ты не перестанешь думать, — сурово сказала я, хотя тоже ног под собой не чуяла.

— Сидя я могу все, что угодно! — горячо заверила меня Алиция. — А сейчас я уже ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.

Естественно, я перестала говорить, но до стульев нам не дала добраться Ирэна. Она выскочила из комнаты с криком:

— Пану Владе плохо! Пан Владя потерял сознание! Где пани Глебова? У нее должна быть валерьянка.

— Валерьянка? — последним усилием воли произнесла Алиция. — Зачем валерьянка? На него прекрасно действует протухшая вода из-под цветов.

Известие о плохом самочувствии Влади неожиданно придало мне новые силы. Бодрость вступила как в ноги, так и в голову. На фоне того, о чем мы догадались и чего я пока еще не понимала, его выкаблучивание выглядело особенно мерзким. Бормоча себе под нос ругательства, я кинулась в комнату сантехников. Алиция, поколебавшись, бросилась следом.

Владя сидел на стуле, прислоненный к стенке, а лицо его еще сильнее позеленело. По остальным было видно, что только что здесь разыгралась неприятная сцена. Хмурые и взъерошенные, они не глядели друг на друга, только Анджей с философским спокойствием обмахивал Владю каким-то чертежом. Приглядевшись, я узнала собственный проект благоустройства микрорайона и вырвала его у Анджея из рук, а сама коршуном налетела на этого умирающего лебедя:

— Теперь в обморок падаем? Сознание теряем? А о блондинке из винного магазина нашел силы трепаться? Чтоб сию же секунду оклемался, не то, Богом клянусь, ты у меня получишь!

Ирэна с ужасом вскрикнула, а лебедь вдруг открыл глаза и слабым голосом произнес:

— Чего тебе надо, ведьма? Оставь меня в покое!

— С покойником водку пил?

— Пил, а что? Нельзя? Когда мы с ним пили, он еще не был покойником.

— И ты разболтал ему о своих похождениях с блондинкой из винного во Вроцлаве, с брюнеткой из Зелена-Гуры, с рыжей из Залесья, с этой, как ее, Манилой из Закопане…

— С Мануэлой! — вдруг рявкнул Владя, к изумлению собравшихся сразу приходя в себя. — Отвяжись! Чего пристала? Тебе что за дело?