Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)

— Если меня не обманывают глаза, это мужской носовой платок, — осторожно ответила я.

— Чей?

— Не знаю. Вижу его первый раз. Наверное, это тот самый платок, который вы искали.

После моего благодушного ответа воцарилось отнюдь не благодушное молчание. Затем последовал новый вопрос:

— Когда вы последний раз пользовались своей помадой?

— Трудно сказать, давно. Вероятнее всего, ранней весной. Из всех моих одежек к этой помаде подходит только одна-единственная рыжая кофта, которую я могла надеть где-то в начале весны.

— А случайно не три дня назад?

— Исключено, кофту надеваю, когда холодно. А просто так красить губы в этот цвет я не стану, не хочу выглядеть как пугало.

— Останетесь здесь. Сядьте вон на тот стул.

Чрезвычайно заинтригованная и немного встревоженная, я уселась на указанное место. Прокурор явно избегал моего взгляда.

В зал вошла Алиция. Ага, и ее вызвали! Наконец-то я смогу подслушать, что на допросах говорят другие.

Алиция, войдя, равнодушно взглянула на меня и села на предложенный ей стул. Платок от нее спрятали.

С Алицией беседовали на косметические темы. Показав ей помаду, прокурор поинтересовался, чья она. Алиция со вниманием осмотрела помаду мазнула себя по руке и задумалась.

— Трудно сказать, цвет уж больно того… У Анки похожий, но вроде посветлее. Моника? Нет. — И, с сомнением посмотрев на меня, неуверенно произнесла: — Может, Иоанны?

— Когда пани Иоанна пользовалась ею последний раз?

— Предпоследний, — поправила капитана Алиция. — Последний будет перед смертью. Не помню, на такие мелочи не обращаю внимания.

— Может, неделю назад?

— Может, — согласилась Алиция, а у меня холодная дрожь пробежала по телу.

— А может, месяц?

— Может, — так же легко согласилась Алиция.

— А может, год? — В голосе прокурора появились какие-то опасные нотки.

— Тоже возможно. У меня нет чувства времени.

— Алиция, ради бога, сосредоточься! — простонала я из своего угла, испытывая все большее беспокойство.

— Вам нельзя говорить! — прикрикнул на меня капитан, а Алиция словно очнулась.

— А, это нужно тебе?

Перебивая ее, прокурор веско произнес:

— Постарайтесь припомнить, это очень важно. Уставившись в стену, Алиция стала сосредоточиваться.

— Кажется мне, что она этот цвет использует в большой массе…

Капитан гневно хмыкнул, но прокурор не терял терпения:

— Что вы хотите этим сказать? Пани Иоанна мажется помадой с ног до головы?

— Да нет, она была одета в такой же цвет. Ведь эта помада ни с чем не сочетается, а еще не было случая, чтобы Иоанна позволила себе кричащие сочетания.

Вот это подруга! Я преисполнилась благодарностью к Алиции как за всенародно высказанный комплимент, так и за то, что она все-таки вспомнила, что надо.

— А теперь не мешало бы вспомнить, когда это было, — настаивал прокурор.

— Давно. Думаю, одежда была зимняя.

— Благодарим вас.

Потом на допрос вызвали Анку. Та категорически отказалась от какой-либо причастности к моей губной помаде, в доказательство продемонстрировав свою, и в самом деле гораздо более светлую.

За Анкой одну за другой вызывали других сотрудниц нашей мастерской, но все они проявили полное отсутствие памяти в том, что касается моего макияжа. Покончив с последней, господа следователи какое-то время сидели в угрюмом молчании. Внезапно решившись, прокурор извлек из ящика злополучный платок и развернул его у меня перед носом.

— В таком случае, будьте любезны пояснить, каким образом это здесь оказалось?

Сонливость слетела с меня в мгновенье ока, а неясное беспокойство сменилось острой тревогой. На бело-голубой клетке отчетливо выделялись следы моей киноварной помады!

Я уставилась на платок. Мне попеременно становилось то жарко, то холодно. Я поняла, откуда взялись следы помады на платке. А главное, поняла, кто убийца!

Я могла сказать это следователям. Я могла продолжать отпираться, утверждая, что ничего не понимаю, я могла сделать множество вещей, но я ничего не сделала, продолжая сидеть с вытаращенными глазами. И молчала.

Следователи долго и терпеливо ждали. Поняв, что, предоставленная самой себе, я буду так молчать до скончания века, прокурор повторил вопрос:

— Как на этом платке могли появиться следы от вашей губной помады?

— Не скажу! — неожиданно для самой себя выпалила я.

— Что вы сказали? — удивился прокурор.

— Не скажу, — упрямо повторила я.

— Как это не скажете? Вы вспомнили?

— Вспомнила. И официально заявляю, что больше ничего вам не скажу.

— Почему?

— Потому! Отказываюсь давать показания, и все! По лицам членов следственной группы было видно, что они озадачены и растерянны. Они переглянулись, не зная, что предпринять, потом капитан сурово произнес:

— Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что ставите нас в очень неприятное положение. А себя тем более. Если это ваша помада, на вас падает подозрение.

— Пусть падает! Все равно не скажу!

— Придется вас задержать.

— А хоть и в кандалы заковать! Признаюсь только перед судом, обвиненная в убийстве.