Подозрительные обстоятельства

— Ты же знаешь, что это ложь, Ники. Твоя мать — самая удивительная женщина в мире. Просто она не хочет, чтобы ее без нужды беспокоили. Но, мой дорогой, если бы ты знал, что случилось на самом деле… Скверно, очень скверно.

— Расскажи, только с самого начала, — подавшись вперед, взмолился я.

Вот что случилось в ту ночь. По крайней мере, столько мне удалось выудить из беспорядочного рассказа Пэм.

Глава 5

Первой «скверной» вещью, по словам Пэм, была страсть Ронни к матери. Вероятно, связь с Сильвией Ла-Мани, увлечение «звездочками» и тому подобное плюс запутанные отношения с Нормой — все это ему осточертело. Он стал преследовать мать по пятам, и это было еще «сквернее», так как сама она не придавала значения его влюбленности. Мать постоянно бывала у них на правах старинной и близкой подруги. Она же заставила Ронни дать Норме роль Нинон.

Конечно, сама мысль об этом была ему ненавистна. При всей любви к матери он не мог не видеть, что с Нормой в роли главной героини фильм провалится, и проще сразу выбросить шесть миллионов на ветер. Но мать продолжала гнуть свою линию, и через две недели после моего отъезда в Париж торжественно объявила дома, что Норма будет играть роль Нинон де Ланкло. Она бросит пить и станет брать уроки французского языка у маленького негра, которого мать разыскала в Санта-Монике. Через полтора месяца начнутся съемки.

— Подумай, Пэм, все шашни Ронни с Сильвией прекратятся. Теперь дорогая Норма имеет шанс начать новую карьеру.

Бедняжка Пэм, чьи мысли и заботы были совсем о другом, огрызнулась:

— А не лучше ли подумать о новой карьере для несравненной Анни Руд?

Отчаяние придало ей смелости, и она заговорила о финансовых затруднениях. Мать это ничуть не встревожило. Она подсела к пианино и начала одним пальцем наигрывать какую-то легкомысленную мелодию.

— Дорогая Пэм, у нас будет достаточно времени подумать об этом, когда Ронни и Норма снова станут счастливы.

После этого разговора она целую неделю отказывалась от встречи с Ронни, хотя он звонил ей по нескольку раз на день.

— Мое дело сторона, дорогая Пэм, — заявила мать, и вместо того, чтобы сократить расходы, пустилась в разгул. Сперва она улетела в Лас-Вегас на крестины ребенка крупного гангстера Стива Адриано, владеющего половиной Лас-Вегаса. Потом она занялась Билли Крофтом, очередным опереточным гением, потом стала возить сирот в зоопарк в Сан-Диего, где ее сфотографировали на верблюде с самой маленькой и самой большой сиротками.

Все это сразило бедняжку Пэм, которую предстоящее банкротство приводило в ужас.

А четыре дня назад, когда Пэм и мать в материнской спальне разбирали почту, Прелесть Шмидт сообщила, что звонит мистер Ронни Лайт. Мать взяла трубку.

— Да, — сказала она. — Что, дорогой? Нет, нет и нет. В жизни не слышала ничего более оскорбительного! Что? Нет, конечно, и не мечтала об этом. Нет, подожди. Ничего не предпринимай до моего прихода. Мы все приедем… Они ушли? Ладно, ужин я приготовлю. Должно же быть у нее что-нибудь на ужин… У вас есть сыр? Хорошо, хорошо. Нет, дорогой, я сказала — нет.

Она положила трубку.

— Пэм, дорогая, мы все отправляемся обедать к Ронни: я, ты, дядя Ганс и Джино. Я приготовлю божественный сыр в вине.

Услышав о сыре в вине, Пэм поняла, что наступил кризис. Когда мать вспоминает о своих швейцарских кулинарных способностях, дело добром не кончается.

— Что же случилось? — спросила Пэм.

— Норма снова запила. Только подумай! Теперь, когда перед ней такая роль!.. Ронни говорит, что у нее распухло лицо. По его словам, она похожа на сову. Он сказал, что даже я не соглашусь, чтобы Нинон де Ланкло играла актриса с лицом совы. — Она помолчала. — Это самое худшее. Ты знаешь, какой он эмоциональный. Он в такой ярости, что пригрозил разделаться с ней как человек, как муж и как продюсер. «Можешь поместить ее в зоопарк в Сан-Диего, Анни», — заявил он. И больше того… — Мать долго перебирала письма, прежде чем заговорила вновь. — Он умоляет меня сыграть Нинон.

Пэм пришла в восторг.

— Это же великолепно! Конец всем нашим тревогам! Но, взглянув на мать, она осеклась: мать являла собой олицетворение дружбы.

— Дорогая Пэм, не воображай, что я соглашусь. Роль Нинон — последний шанс Нормы начать новую жизнь. Лишить ее этой роли — все равно, что отнять у сироты корку хлеба.

— О, нет, конечно же, нет. Разве ты можешь обидеть сироток, если разъезжаешь с ними на верблюдах!

— По крайней мере, Ронни еще ничего ей не сказал. — Мать пропустила выпад Пэм мимо ушей. — Поэтому ей вообще незачем это знать. Мы все поедем туда и напомним Ронни о его долге.

Так оно и было. В шесть часов все, включая Трая, забрались в «мерседес» и отправились убеждать Норму отказаться от джина.

На первых же минутах они потерпели фиаско. Дверь открыла вдребезги пьяная Норма, и в самом деле с распухшим лицом. Она стояла перед ними, еле удерживаясь на ногах.

— Подумать только, кто к нам явился! — закричала она. — Живая легенда! Ты ко мне, легенда? Со всем своим семейством? Пошли купаться!

Мать попыталась обнять ее и успокоить. К ним торопливо подошел разъяренный Ронни.