Подполье на передовой

- А штука вот какая, - продолжал Филипп Петрович. - До этого немцы грабили город неорганизованно, бессистемно, значит. А теперь задумали привести все в систему. Набирают, значит, рабочих через биржу труда, дают им транспорт и сопровождающих из зондеркоманды и полицаев и отправляют в город: действуйте, молодцы-разбойники! А там, понимаешь, тоже все подсистеме: расклеили на домах приказы о том, что улица объявляется запретной зоной, поэтому жители должны покинуть ее в течение часа. Взять с собой можно только то, что в руках унесёшь. Остальное объявляется собственностью рейха и подлежит безоговорочной реквизиции. Ну, в конце обычная приписка: за невыполнение - расстрел.

Организация ВИКДО оставила кошмарный след в памяти новороссийцев. В Краснодарском крайгосархиве имеется свидетельство жителя города Новороссийска Баранова П. И., проживающего по улице Советов, 35. Он вспоминает: "В феврале 1943 года германским командованием была создана немецкая организация ВИКДО, которая узаконила грабеж государственных предприятий и личного имущества граждан. Возглавлял ВИКДО капитан немецкой гвардии Штраух, а после него - обер-лейтенант Мюллер. И ВИКДО через немецкую биржу труда набрало до 250 рабочих, которые по указанию Штрауха и Мюллера производили изъятие имущества у граждан и оборудования с государственных предприятий. Все награбленное свозили в новое помещение госбанка, оттуда затем отправляли в Германию.

Для осуществления беспрепятственного грабежа германское командование в широких масштабах практиковало организацию так называемых запретных зон, из которых население поголовно выселялось, а их имущество забиралось и отправлялось в Германию. Изъятию подлежали: весь цветной металл, швейные машины, комоды, шифоньеры, умывальники и т. д. Работая сапожником при ВИКДО, я был очевидцем того, как награбленное имущество, промышленное оборудование и ценности свозились в здание госбанка, и каждую ночь на машинах отправлялось в Германию. Ограбив начисто население города, отняв у него весь скот, всю птицу, все продукты питания и личное имущество, фашисты довели людей до того, что население переживало голод, ело собак, кошек, обрывало цветы с деревьев, снимало кору с них и питалось ими".

Степан Григорьевич задумался. Все труднее и труднее работать. Все ожесточеннее становится враг, изощряясь в своих злодеяниях.

- Детально продумали систему грабежа, - зло сказал Степан.

- Ага, очень четко разработано. Вот, значит, стервятники - врываются в зону и начинают громить и грабить квартиры. Нагрузили машины - докладывают начальству, - а командует мародерами немецкий офицер Штраух, - докладывают, значит: извольте осмотреть добычу, Ну, тот выберет, что получше, лично для себя, а остальное отправляют в гестапо. Оттуда ночью на автофургонах трофеи отправляют прямиком в Германию.

- А не послать бы нам туда своих людей, - сказал Островерхов. - Раз уж грабеж предотвратить не можем, значит, надо хоть часть украденного возвращать нашим людям. А? Как ты думаешь, Петрович?

- Оно, конечно, так. Только что мы можем сделать?

- Можем! Пойдут туда работать наши люди и будем кое-что сгружать не в гестапо, а в наши склады - найдем куда.

- Так охрана ж...

- Будет и охрана. Зря, что ли, наши люди пошли в полицию?

- А что? Это бы здорово!

- Сделаем, Петрович, - решительно сказал Островерхов. - Точка. А теперь давай поспим.

Степан Григорьевич долго не мог заснуть. Никак сон не шел. "Надо искать, - думал он, - искать пути легализации подполья. Что же использовать?.. Может, общину? Да такую, чтобы и нам удобно было, и немцам невдомек. А выходить надо, ох, как надо. Особенно с молодежью. Того и гляди, схватят кого-нибудь и отправят в Германию". Мучительно думал Островерхов о том, как предостеречь людей от угона в Германию? Конечно, помогают справки, которые выдает врач Петрова. Но нельзя и ее ставить под удар. Могут заметить, что Петрова очень уж многих освобождает от работ по болезни.

Да, что там Борис с Виктором Слезаком мудрят? Кажется, у них выходит с подделкой документов. Попробуем снабдить людей надежными документами... Борька, Борька. Не по годам серьезен. Война научила многому. Надо бы ему поручить ребят. Нет, слишком горяч. Сам нуждается в контроле. Скорей всего это дело придется возложить на Азу. Правда, она и так загружена листовками и приемами радиосводок...

Островерхов осторожно встал с постели, прошлепал босыми ногами к окну, отодвинул плотную шаль, которой было занавешено окно, посмотрел во тьму. Над цементными заводами изредка взлетали ракеты, казалось, где-то поблизости бухают пушки, трещат пулеметы. Рядом, совсем рядом. Подполье на передовой. Такого Степан Григорьевич не припомнит из времен гражданской. Может быть, потому и трудно так наладить работу? Старый опыт трудно приложить к новым условиям. А впрочем, многое из него может пригодиться, Островерхов отошел от окна и лег. Надо было хоть часик-другой уснуть. Завтра день трудный.

Бал