Подпольная империя

Я отваливаю. Подхожу к телефону-автомату, засовываю в монетоприёмник двушку и, услышав длинный гудок, набираю номер майора Баранова.

— Здорово, Вилен Терентьевич, — приветствую я его. — Это Егор Брагин.

— О, приехал? — уточняет он.

— Приехал, да. Как ты тут без меня справлялся?

— Справлялся, — отвечает он. — По ДК нарыл кое-чего. При встрече расскажу. Есть, есть за что за жопы их подёргать.

— Молодец, — одобряю я. — Давай, как-нибудь пресечёмся в ближайшее время. Обсудим успехи и перспективы. Но сейчас я по другому вопросу. Хочу поинтересоваться, нет ли у тебя в памяти человека по имени Самойлов? Предположительно это твой коллега. Подполковник Самойлов.

— Хм, — отвечает Баранов. — Как нету, есть конечно.

У меня челюсть отвисает… Ну, и челюсть-челюстью, а на сердце делается неспокойно. Одно дело урку лопатой по голове двинуть, а другое — подполковника ОБХСС.

— Алло, Егор, ты меня слышишь?

— Да слышу-слышу, — прикусываю я губу. — И чем он занят по службе?

— Самойлов-то? Да хрен его знает. Он редко мелькает. Видать где-то в других местах по-стахановски пашет. А чего? Зачем он тебе?

— А скажи мне, пожалуйста, как он выглядит. Есть ли приметы особые или ещё что?

— Хм, ну так немного, но есть. Внешность у него заурядная, но есть кое-что необычное…

Баранов задумчиво замолкает.

— Ну давай, майор, не тяни…

8. Царство теней

Внутри телефонной будки душно, воздух концентрированный. Пахнет нагревшимся за день металлом, пластиком и ещё чем-то неуловимым. Телефонная трубка кажется горячей от солнца, тепла рук случайных абонентов, да и от моей собственной руки.

— У него под глазом такое маленькое родимое пятно, — говорит Баранов и мне делается немного не по себе.

— Чем он у вас занимается? — спрашиваю я.

— Да говорю же, хрен знает. Он зам начальника группы.

— Что за группа такая? Скажешь ты уже всё, что знаешь или нет?!

Похоже, мент настоящий. Но тогда вообще всё становится чрезвычайно запутанным. Причём здесь Улан-Удэ?

— Ну типа они там какими-то особыми делами занимаются, так что об этом много не говорят.

Особыми делами. Это нами что ли?

Я быстро заканчиваю разговор с майором и звоню Куренкову. Он сейчас должен быть на работе. Должен, но нет. По крайней мере, трубку не берёт. Набираю домашний. Такая же фигня. Куда ты делся, Рома? Уже собираюсь вешать трубку на рычаг, как в трубке раздаётся томный женский голос:

— Алло…

— Здравствуйте, я бы хотел с Романом Александровичем поговорить. Это Егор Брагин звонит.

— Рома, тебя! — звучит тот же голос чуть в стороне, и трубка бьётся о твёрдую поверхность.

Потом наступает тишина и довольно долго ничего не происходит. Наконец, я слышу Куренкова.

— Да, — коротко бросает он.

Похоже я его отвлёк от чего-то важного.

— Это Егор, — сообщаю я.

— Чего? Говори скорей, я мясо кручу.

— Надеюсь, не Самойлова?

— Что? — напряжённо переспрашивает он и я понимаю, шутка не самая удачная.

— Просто он, кажется, действительно сотрудник. Наш, кстати, не из Улан-Удэ.

— Погоди-погоди… Как это?

— Ну вот, по приметам выходит, что он. Так что надо бы как-то убедиться и помягче, может быть, не знаю…

— Понял тебя. Ладно, всё, некогда мне. Потом поговорим.

Ну, потом так потом. Возвращаюсь к Рыбкину.

— Дядя Гена, подробностей не знаю, но дело закручивается. Есть за что Фрица-старшего прихлопнуть. Так что скоро будем этот рассадник ликвидировать. До седьмого колена. Готовьте посадки.

— Посадки? — хмыкает он и, щелчком отбросив окурок, поднимается и двигает к своему подъезду.

— Брагин! — громогласно и требовательно обращается ко мне директриса. — Ну-ка зайди ко мне!

Караулила она меня что ли? Только мы с Наташкой вошли в школу сразу наткнулись на неё.

— Здравствуйте, Алевтина Ивановна.

— Садись, — кивает она на стул.

Я сажусь и смотрю на неё невозмутимо.

— Чего это ты в чёрном весь, а? Траур по несданным экзаменам?

— Это не по экзаменам, — отвечаю я серьёзно. — На похороны иду.

— Ой, — осекается она. — Извини. Кто у тебя умер?

— Близкий друг.

— Да что ты! Молодой?

— Да, на два года меня старше, — киваю я.

— Горе какое… А что случилось?

— Несчастный случай, Алевтина Ивановна.

— Ой, беда-беда… — вздыхает она. — Ну что же поделать… Некоторые оценки невозможно исправить… Не горюй, Егор… Я тебе соболезную.

— Спасибо.

То, что я выгляжу и держусь, как обычно, на самом деле, ничего не значит. Внутри у меня бушуют снежные ураганы и дуют студёные северные ветры. Сегодня в двенадцать на новом кладбище состоится погребение Айгуль… Так что после второго урока я смоюсь. А может, и после первого. Как настроение будет…