Подпольная империя

— Нет-нет, совсем наоборот. У начальника штаба «КП» есть материалы. Я с ними не знаком, но она уверена, что дело нечисто. Поэтому ваша помощь просто необходима.

— Ладно, объяснишь потом.

— Хорошо, — с энтузиазмом отвечаю я. — Только для начала, может быть, не нужно бригаду? Может, вы сам приедете и посмотрите сначала на материалы, а там уже и решите, проводить проверку или нет?

— Что значит решите! — сердито шепчет Настя. — Обязательно проводить.

— Когда надо, сегодня что ли? — пыхтит майор.

— Если бы получилось сегодня, было бы просто отлично.

— Ладно, часа в три подкачу. Ты там будешь?

— Буду, обязательно буду. Но вам, главным образом Анастасия Курганова ну жна на первом этапе. Это она раскопала всю информацию.

— С товарищами, — шепчет Настя.

— С товарищами, — повторяю я за ней.

— Так чего делать-то? — спрашивает майор. — Обнаруживать нарушения или нет?

— Нет-нет, что вы, не нужно. Вы нас найдёте в комитете комсомола.

— Ладно, приеду. А там разберёмся. Часика в три нормально?

— Конечно. Спасибо большое.

Я кладу трубку.

— Часа в три приедет.

— Один? — спрашивает Настя.

— Один пока. Поговорит с тобой, а дальше уже примет решение. По обстановке, что называется.

Она прикусывает губу.

— Чего? — удивляюсь я. — Тебе что сразу маски шоу надо устроить? Чтобы группа захвата и лицом в пол плюс арест всех компов?

— А? — хлопает она глазами. — Ты чего сказал сейчас?

— Ничего. Сказал, что начинаю злиться. Всё, иди, работай. ОБХСС тебя найдёт.

Она неожиданно вдруг улыбается, кивает и говорит:

— Нет, кстати.

— Чего нет? — действительно злюсь я.

— Парня нет, но тебе не светит.

— И почему? — делаю я суровое лицо.

— Ты младше меня, к тому же, мы коллеги и товарищи. А крутить любовь на работе — последнее дело.

— Всё, Настя, иди уже.

Я качаю головой и отворачиваюсь от неё. Помимо этих пустых хлопот у меня и другие делишки имеются. Надо ещё с Цветом встретиться. Проводив Курганову долгим взглядом, я встаю из-за стола и тоже направляюсь на выход.

Ничего у неё попка, да вот только характер не самый лёгкий. Упёртая зараза. Ну, и ладно, на неё у меня планов нет. Блин! Рыбкина! Вот на кого у меня уже начали было появляться планы… Я же письмо от неё так и не прочитал! Начинаю шарить по карманам и точно, вот оно, во внутреннем кармане пиджака.

Я достаю сложенный вдвое конверт. На нём написано: «Егору». Просовываю под уголочек карандаш и разрываю по верхней стороне. Бумага рвётся с трудом и неаккуратно. Достаю листок в линеечку, вырванный из тетрадки, и верчу его перед глазами. Текста немного.

Аккуратные, одна к одной, буковки под выверенным углом. Каллиграфический почерк, не то, что мой. Не решаюсь читать, будто стою с занесённой для стука рукой перед кабинетом стоматолога.

«Дорогой Егор.

Вчера, на выпускном, всё окончательно стало понятно. Особенно после того, как ты ушёл и не вернулся. Признаюсь, мне на какое-то время показалось, что в эту волшебную ночь случится чудо и ты скажешь, что любишь меня. Глупые слова. Любишь, не любишь…

Нужно уже заставить себя, прекратить думать и говорить об этом… Но, как бы то ни было, чудо всё-таки произошло, и я прозрела. Точно. Я прозрела и поняла, что ты меня совсем не во мне не нуждаешься и возишься со мной только из вежливости или какого-то дружеского, почти братского чувства.

Что же, иметь брата тоже неплохо, хотя я мечтала о другом. Теперь всё это уже неважно. Больше я не буду навязываться. И вообще, увижу тебя теперь очень нескоро. Я решила уехать в Новосибирск. Впрочем, ты уже это знаешь. Больше не буду мозолить тебе глаза и изводить своим нытьём.

Постараюсь быть обычной советской студенткой, такой же, как мои сверстницы. Надеюсь, бурная студенческая жизнь придётся мне по вкусу.

Желаю тебе всего самого хорошего,

Твоя Н.»

Вот такие пироги…

Может быть, конечно, всё, что ни делается, всё к лучшему, да вот только как-то муторно немного…

Звоню Куренкову. Раз сейчас, всё равно, еду в центр, может и с ним получится переговорить заодно. Расскажу об активистах, кстати. И потребую рассказать про Самойлова.