Подпорченное яблоко

— Но, Джина, ты ведь сказала это. Ты сказала, что перезвонишь мне. Ты действительно так и собиралась сделать? Я хочу сказать...

Покачав головой. Гиббонс осторожно повесил трубку. Ну и жалкий же тип этот парень.

Он подошел к стоящей у плиты Лоррейн:

— Так что будем делать с твоим двоюродным братцем? Он похож на собаку, ищущую дерево в пустыне.

— Что ты имеешь в виду? Он ведь настоящий герой, не так ли? Он остался жив, хотя Тони Беллз похитил его и приговорил к смерти. Он спас жизнь Джине Дефреско. Он помог арестовать Беллза и Живчика, и ты сказал мне, что мы никогда больше не увидим этих двоих.

Гиббонс кивнул:

— Живчик получит срок за покушение на убийство. Остаток фальшивых банкнотов нашли у него дома в Байонне, и это доказывает, что именно он стрелял в Петерсена. Ну а Беллз больше никогда не увидит белого света. Он будет осужден за убийство, похищение и все остальные смертные грехи.

— Ну и что же с Майклом? — Лоррейн казалась сильно обеспокоенной тем, что происходит с ее дорогим братом. — Что-нибудь вроде стресса после всего пережитого?

Гиббонс выглянул в гостиную, чтобы убедиться, что Тоцци его не услышит.

— Лоррейн, ты меня удивляешь. Разве это не очевидно?

— Что? Он и Джина?

— Конечно. Что ты думаешь? Ромео снова в поисках Джульетты. Горбатого могила исправит. Женщины неистощимы на выдумки. Лучше б он стал голубым. Может, тогда ему повезет больше?

Лоррейн снова накрыла кастрюлю крышкой.

— Не знаю. У меня такое ощущение, что на этот раз все может быть по-другому.

— Не обольщайся. У него всегда одно и то же. Он находит новую женщину, влюбляется, любит и потом — бу-ум! -ее уже нет. Каждый раз что-нибудь да не так. Но, если ты заметила, он никогда не бывает виноват. Всегда во всем виноваты они, Вот увидишь. С Джиной будет то же самое. Если дело дойдет до этого.

— Ты так думаешь? Я не уверена. — Лоррейн перешла на шепот. — Когда он с кем-нибудь знакомится, он похож на ребенка, получившего новую игрушку. Всегда полон оптимизма. А в этот раз все не так. Он весь день хандрит.

— Он всегда изображает страдальца, когда не получает того, что хочет.

— Может, и так, но, пожалуй, я никогда не видела его в таком состоянии — таким расстроенным, отрешенным. Мне кажется, Джина его здорово зацепила. Но она не похожа на других. Мне действительно кажется, что на этот раз все по-другому.

— Да, но он Джине на дух не нужен. Поэтому он и дуется.

— Что ж, может, на этот раз ему самому придется предпринять какие-то усилия. Готова спорить, что ради Джины он на это пойдет.

Гиббонс покачал головой:

— Вряд ли. Только не Тоцци. Стоит только Джине погладить его против шерсти, и он тут же удерет искать следующую. Вот увидишь.

— Не думаю. Мне кажется, Джина — это то, что ему нужно. Такое у меня чувство. — На лице Лоррейн была тонкая хитрая улыбка.

— Иди ты. Сама не знаешь, что говоришь.

— Давай поспорим?

— На сколько?

— На сколько хочешь.

— На десять баксов.

— Договорились.

В этот момент в коридоре показался Тоцци. Брови его были нахмурены. Он уставился на окошко духовки, будто это экран телевизора. Вид у него был озадаченный. Может, он ожидал увидеть там продолжение парада? Он прошел в кухню и с тем же нахмуренным видом снял крышку с кастрюли с супом. Остановившись возле миксера с картофельным пюре, он какое-то время смотрел на него.

— Есть скоро будем? — спросил он.

— Еще чуть-чуть, — ответила Лоррейн.

— О... — Он не отрывал взгляда от пюре.

— Ты проголодался?

— Да нет... не очень.

Лоррейн с понимающим видом взглянула на Гиббонса. Тоцци всегда хотел есть.

— Индейка будет готова через полчаса. Выдержишь?

— Хм-м-м... — Казалось, Тоцци ее не слышит.

Гиббонс только покачал головой. Ну и дела.

— Посмотри, может, есть какой-нибудь футбол? — предложила Лоррейн.

— Футбол?

— Да. Должна быть какая-то игра на кубок.

— Да... Кажется...

— Так посмотри.

— Хорошо.

Тоцци еще немного поглядел на картофельное пюре, потом вернулся на диван в гостиной и начал щелкать переключателем.

Гиббонс и Лоррейн переглянулись.

— Не передумал спорить? — спросила Лоррейн.

Гиббонс уставился на затылок Тоцци на фоне зеленого футбольного поля на экране телевизора.

— Не знаю...

Когда он снова обернулся, на лице Лоррейн была та же странная улыбка.

— Хочешь, поспорим на двадцать баксов? — У нее был довольный вид.

Гиббонс потер подбородок. Теперь им овладели сомнения. Может, она и права.

— Не знаю, — сказал он. — Возможно, я передумаю.

— А как насчет сотни?

Гиббонс поморщился, коснувшись больного места. Сукин сын.

Когда он открыл глаза, Лоррейн смотрела на него, скрестив руки.

— Так спорим или нет? — спросила она. На лице у нее была широкая улыбка.