Подранок - ответный удар (Бумеранг - 2) (СИ)

Конечно, Ян Прайда приехал сюда не один - точно парочку смуглых крепышей для охраны прихватил. "Значит, будут между собой тереть. Возможно, на интересующую меня тему", - перепрыгнув через забор и притаившись за деревом неподалёку от авто Прайды, прикинул Громов. Стёкла со стороны Стаса были полностью опущены, так что звукоизоляции в салоне никакой. И вправду, цыганский барон находился под охраной двух своих верных соплеменников. Они громко, абсолютно никого и ничего не опасаясь, перетирали злободневную для них тему. Без всяких там обвиняли зажравшихся "беркутовцев" в смертоубийстве любимого и обожаемого всем табором Паши Лебедева. Обвинения подкреплялись показаниями цыганок-торговок, которые были свидетелями разговора Павла с четверыми сотрудниками "Беркута". Те навязывали цыганскому бизнесу свою "крышу". Потом между цыганками и парнями вышла склока, после которой, через короткий промежуток времени Лебедев бесследно исчез. "Так, так, - размышлял Стас, перебрасывая своё тело обратно через забор. - Моё предположение подтверждается. Во всяком случае, цыгане убеждены, что в трагедии виновен "Беркут". Это хорошо. Что ж, остаётся от лица этой фирмочки на все сто процентов заверить их в этом..." План операции "Цыганская буря" был утверждён. Но до воплощения его в жизнь Стасу Громову пришлось подзаработать немного, спихивая готовую продукцию на сторону. Вырученные средства были потрачены на приобретение дешёвенького спортивного костюма тёмного цвета, чёрных дамских чулков, упаковки сильнейшего снотворного и трёхлитровой банки самогона. Без сивухи об успехе операции можно было забыть - слишком старательно выполнял своё секретное задание Тита.

Итак, поздним вечером ближайшего же выходного дня Стас выставил на общий стол банку с гремучим коктейлем - "сивач" плюс два десятка таблеток снотворного, и со словами: "давайте жить дружно" разбулькал мутную жидкость по стаканам. Мужики оттаяли и врезали по паре стаканов каждый. Потом ещё, ещё и так пока не выдули всю эту гадость до самого дна. Стас незаметно вылил свою первую порцию на пол, а от последующих деликатно отказался. Собутыльники не воспротивились. Часа в три утра работяги капитально вырубились, чего и добивался Стас. Переодевшись в спортивный костюм и рассовав по карманам стамеску и чулки, Громов отправился в путь.

На его удачу Ян Прайда никуда не переехал - жил на прежнем адресе. И тачку свою у подъезда оставил. Вообще шик! Теперь зайти к нему в "гости" - раз плюнуть. Стасу было немного жаль уродовать японскую красавицу. Но чего не сделаешь ради благого дела? Хорошо он её отмудохал прихваченным на помойке арматурным прутом...

Субботним вечером в цыганском таборе состоялось экстренное совещание, на котором решался вопрос разборки с "Беркутом". Хотя Ян Прайда и переговорил с глазу на глаз с Пухляковым, используя в беседе все дозволенные и недозволенные методы дознания, ничего толкового от него не добился. Но это большого значения не имело. Всё одно "Беркут" стал кровным врагом цыганского народа. Присутствовали практически все. Мнения разделились. Восемьдесят процентов присутствующих настаивали на немедленной кровной мести. Остальные двадцать, в которые входили сам барон и ещё несколько уважаемых людей - старшин, тоже против не были. Просили только немного повременить, чтобы тщательно подготовиться к акту возмездия. "Беркут" всё-таки не шайка отморозков, а мощная организация. И всё-таки мнение меньшинства перевесило. Победившая сторона решила отпраздновать свою победу и накрыла по-цыгански щедрый стол. Хорошо гульнули. С песнями и танцами. Ян даже не помнил, как добрался до своей берлоги. На этот час даже во сне он страдал с глубокого похмелья. К колокольному перезвону в его голове добавился ещё какой-то прямо леденящий кровь вой. Ян с трудом смог разлепить веки и помотал головой. Колокола переговариваться между собой стали тише, а этот проклятый вой наоборот стал ещё громче. Наконец-то цыганский барон допетрил, что воет-то не в его голове, а где-то на улице. Он с трудом поднялся с дивана и нетвёрдым шагом подошёл к окну. Раздвинув занавески, обомлел от ужаса. Даже густая поросль на всём его теле ощетинилась как шерсть разъярённой собаки. Прайда готов был выпрыгнуть в окно с третьего этажа. Настолько велико было его горе. Собрав всю свою волю в единый кулак, Ян отлепился от подоконника и в одних "семейниках", не запирая квартиры на ключ, выпульнулся на лестничную клетку. По фигу ему был человек, притаившийся за стояком мусоропровода.