Подрядчик

Я запрыгнул на переднее сидение, таксист устроился за рулем. Двигатель старенькой Волги запустился на удивление легко — с пол-оборота. Про себя я отметил, что и в салоне ГАЗа на удивление чисто. Даже все шильдики на месте! Я провел рукой по панели.

— Нравится? — усмехнулся шофер. — Неделю назад получил! Тысячи не накатал еще!

— Обалденный аппарат, — согласился я. — Чего ждем — трогай!

— А ремень?

Скотина! Вконец решил меня довести? Чертыхнувшись, я щелкнул застежкой ремня, волговский мотор характерно звякнул, и машина тронулась с места. Наверно, для всех профессиональных таксеров естественно рассказывать что-нибудь, совершенно не обращая внимания, интересна ли беседа попутчику. Этот исключением не был. Если еще про вчерашний матч я мог послушать, то когда он переключился на то, какую обалденную телку он драл с во-от такенной задницей (здесь он сделал жест руками, как рыбак, который показывает, какого здорового сома подцепил), я сжалился над своей психикой, закрыл глаза, откинулся на кресле, и отключился от внешнего мира.

Вообще же, на счет игры — неплохая мысль. Можно сделать пару ставок на Россию в Чемпионате Европы 2008 года. Черт побери! От следующей мысли меня пробил пот. У меня же в коммуникаторе все котировки доллара и евро за последние три года, плюс курсы акций полутора десятков компаний! Зачем, вообще, строить, обладая такой информацией? Риска — никакого!

— Эй, друг, — потряс меня за плечо таксист. — Тополиная.

Так быстро? Хотя… от ЮУрГУ по плотине до Тополиной аллеи, тем более — почти ночью — минут десять. Помню, в супердавние времена, я по утрам, в час пик, от дома до университета по плотине за восемь минут добирался! И это — с учетом времени, что я шел на стоянку, прогревал отцовскую "девятку", и заезжал по пути на заправку! А сейчас… эти же самые двенадцать километров — часа полтора, не меньше. За прошедшие десять лет количество автомобилей увеличилось раз в сто.

— Теперь-то куда? — еще раз спросил водила, остановив Волгу на обочине.

— Сейчас на светофоре… — я открыл глаза. — Не понял?

Светофора не было. Как не было ни тротуаров, ни магазинов, ни дороги по три полосы в каждом направлении… Да что там — целый микрорайон бесследно исчез! Его не было! Хотя тополиная аллея оставалась на месте… в том виде, в котором я ее помнил с детства — естественный туннель из вековых деревьев, растущих по краям дороги, и смыкающими свои густые лапы в десятках метров над головой. Забавно… три-четыре года назад их срубили под корень.

— Твою ж мать! — произнес я, выходя из ГАЗ-24Т. — Че за ботва?

— Эй! — выскочил следом таксер. — Ты что — кинуть меня задумал?

— Отставить ссать, — отрезал я, оборачиваясь.

И тут в глаза бросилась одна совсем малюсенькая деталь, на которую до сего момента я не обращал внимания — талон техосмотра на лобовом стекле Волги, с датой следующего — 89.

— Слышь, брательник, — обратился я к водиле. — А какой сейчас день?

— Вторник, а что?

Хм… вторник… уже хоть что-то. Мозг лихорадочно работал, выбирая слова, как бы узнать дату поточнее… да какой, к черту, точнее? Точнее года мне, по большому счету, сейчас и не надо. Вопрос в том, как узнать год, чтобы шоферюга не сдал меня в дурку?

— А дата? — уточнил я.

— Девятнадцатое… июля, — настороженно ответил тот. — А что?

— Да к черту число! — закричал я. — Год сейчас какой?

— Ты что, с луны свалился?

— Ну! — я перемахнул через капот, схватил таксера за грудки и пару раз встяхнул.

— Одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой… — пропищал он. — От рождества Христова.

— Здрасти, приехали, — выдавил из себя я, садясь на крыло.

Тысячелетие крещения Руси… И вот теперь стало понятно, почему вместо скульптуры "Россия" в университете стоит бюст Ленина, и почему вахтерша грозилась обкомом, и почему Волгарь в таком обалденном состоянии, и почему транспорта на дороге нету… наконец, стало ясно, куда делся целый микрорайон с улицей Макеева, где находится мой дом — его начали строить только в две тысячи четвертом. Да, кстати… и жарковато для апреля… Непонятно было другое — что делать? Складывалось ощущение, что я теперь в гораздо большей жопе, чем час назад. Крутовато Акелла промахнулся…

Водила стоял чуть поодаль, беспокойно озираясь. И подходить ко мне боялся, и, в то же время, бросить автомобиль с ключами в замке зажигания, не мог. Видимо, как раз выбирал между накинуться на меня самому, или добежать до поста на плотине и сдать ненормального гражданина соответствующим органам.

Опачки! А ведь может быть значительно хуже! Если он сдаст меня с паспортом двухтысячного года, причем паспортом, где нет ни слова про счастливое коммунистическое будущее, с правами, замененными в две тысячи шестом, да еще с полным бумажником баксов и рублей, модификации две тысячи четвертого — с триколором. Это еще если забыть про коммуникатор и заткнутую за пояс Беретту. Поймают — из кгбшных подвалов не выйду никогда…

Стоп! А почему вахтерша назвала Семенова? Саньке же сейчас лет десять… он попросту из физиологических соображений не мог с телками в институте сегодня зависать.

— Тьфу! — шлепнул я себя по лбу.