Подробности жизни Никиты Воронцова

Что ж, бывает. Приспело время заняться ближайшим окружением нашего героя, друзьями, родственниками, знакомыми и так далее. Выяснением подробностей его частной и даже интимной жизни. Как честный человек, признаю, что, строго говоря, я не имел на это права, но мёртвым не больно, а остановиться я уже не мог. Чуял, чуял я, что за загадочкой этой кроется что-то грандиозное, чуть ли не глобальное… Впрочем, сам увидишь и будешь судить.

Я опросил около двадцати человек. Большинство из них ничего интересного не сообщили. Хороший был мужик, компанейский парень, специалист отличный, такой милый, добрый мужчина… всё в таком духе. Умел и любил выпить; анекдоты рассказывал – обхохочешься; нередко перед начальством держал мазу за обиженных; такого-то чуть ли не из-под суда вытащил; такому-то чуть ли не из самого ВЦСПС путёвку в спецсанаторий для ребёнка выбил… ничего не боялся… ничего для себя не требовал… хорошему своему приятелю публичную оплеуху влепил за хамство старухе технологу… Ну, кое-кого потаскивал, не без этого… Словом, ангел, и именно во плоти. Вышел я, кстати, и на некоего Бобкова, в прошлом инструктора-самбиста, а ныне пьяницу с оскорблённо-брезгливой физиономией. Никита Сергеевич занимался у него в середине пятидесятых и был у него лучшим учеником. Как Бобков выразился, «с ним, с Никитой, хоть бы и навоз есть, всё прямо изо рта выхватывал, такой был парень».

И лишь пять человек дали мне поистине ценные сведения – впрочем, увы, только усугубившие загадку. Если, конечно, по-прежнему относиться к ней с точки зрения здравого прокурорского смысла.

(Варахасий извлёк из своей красной папки несколько листков бумаги, скреплённых могучей канцелярской скрепкой.)

Вера Фоминична Самохина, в девичестве Корнеева, 46 лет, химик-технолог, сослуживица Воронцова по номерному институту, познакомилась с ним в пятьдесят восьмом году.

Валентина Мирленовна Самохина, дочь Веры Самохиной, 24 года, работник Патентной библиотеки, познакомилась с Воронцовым в семьдесят четвёртом году и стала его любовницей.

Светлана Фёдоровна Паникеева, в девичестве Кривоносова, 47 лет, домашняя хозяйка, племянница Воронцова.

Микаэл Грикорович Хачатрян, 54 года, капитан 1-го ранга в отставке, школьный друг Воронцова.

И наконец, Константин Пантелеевич Шерстобитов, 55 лет, рабочий Мытищинского машиностроительного завода, фронтовой друг Воронцова, познакомился с ним в сорок втором году в запасном полку.

Ну-с, так вот. Все беседы я вёл под магнитофон и после, конечно, за ненадобностью стирал, но записи бесед с этой пятёркой сохранил, даже сделал извлечения из них, – то, что показалось мне наиболее интересным. Крутить записи подряд займёт слишком много времени, так что давай я прочитаю тебе извлечения, а где нужно – прокомментирую. Согласен?

(Алексей Т. торопливо закивал, показывая, что да, он согласен, налил в стопки водку, опрокинул свою и запил остывшим чаем, после чего произнёс севшим голосом: – Давай, читай…)

– Ладненько, – произнёс Варахасий, тоже опрокинул свою и тоже запил остывшим чаем. – Будем читать. Начнём с Веры Фоминичны Самохиной. Меня прямо-таки вытолкнула на неё та запись в дневнике, помнишь? «Верочка Корнеева, она же Воронцова, она же Нэко-тян»… Читаю:

– «Познакомились мы на какой-то вечеринке. Не помню уже сейчас, то ли чей-то день рождения был, то ли праздник какой-то… Шутка сказать, четверть века прошло! Зато как сейчас помню, что он сидел за столом почти напротив и смотрел на меня не отрываясь. Это я краем глаза видела, что он смотрит не отрываясь, а как на него взгляну, он уже и глаза успел опустить… Ну, мне было тогда двадцать шесть, что ли, мужики меня вниманием не обходили, но всё равно было лестно… Потом, когда стол отодвинули и стали танцевать, он меня пригласил, и вот тут я впервые взглянула ему прямо в глаза. Меня словно током ударило… Нет-нет, не подумайте, ничего такого женско-мужского. У него глаза были какие-то такие… страшные, мудрые будто и тоскливые, что ли… То есть глаза-то у него были обыкновенные, серо-зелёные, но так он глядел… Я сразу решила: нет, это рыцарь не моего романа. Вообще-то он был весел, говорил интересно, острил довольно удачно, а кое-кто прямо на шею ему вешался… Впрочем, в глаза мы больше друг другу не заглядывали.

– Ваш муж тоже был на этой вечеринке?