Подробный отчёт о колченогом Риколетти и его ужасной жене

— Нет, на нём не было ни пятнышка. Но потом кровь вдруг проступила у меня на руках и на лезвии… Я не понимаю, как это возможно, но она словно появлялась от моих прикосновений…

Я осмотрелся и поднял платок Огастеса Меллиша, забытый на полу. Он был мокрым насквозь. Тщательно изучив платок под лампой, я понюхал свои пальцы и лизнул их.

— Мистер Холмс!.. — воскликнул лорд Тинсбери. — Что вы делаете?

— Пытаюсь разобраться в происходящем, милорд. И, должен сказать, мне это удалось.

Леди Ианта порывисто встала и подошла ко мне.

— Мистер Холмс, вы будете расследовать это дело?

— Расследовать? — повторил лорд Тинсбери. — Что это значит?

— Папа, мистер Холмс — сыщик, — пояснила леди Ианта. — Я пригласила его, чтобы он выяснил, не стали ли мы жертвами обмана.

Лорд Тинсбери поражённо взглянул на дочь.

— Сыщик?.. В моём доме? Боже, какой скандал…

Я позволил себе прервать Его Светлость.

— Милорд, мои клиенты никогда не будут замешаны в скандале. Не по моей вине. Что до дела, миледи, — обратился я к леди Ианте, — оно раскрыто.

Я продемонстрировал собравшимся платок Огастеса Меллиша.

— Этот платок, дамы и господа, пропитан раствором салицилового натра, довольно действенного средства от боли и лихорадки. Само по себе это вещество бесцветно, но при реакции с Mohresches Salz, Моровой солью, которой, скорее всего, обработан кинжал, даёт кроваво-красный цвет — что мы и наблюдаем на лезвии и на руках несчастного лорда Клаттена. Милорд, ловушка для вас была расставлена очень тщательно: зловещие предсказания о смерти, которую вы принесёте с собой, ваше внезапное недомогание, приступы ярости, окровавленный нож — то, что случилось бы в итоге, стало бы чудовищным, но таким понятным развитием событий.

— Но что именно должно было случиться, мистер Холмс? — спросил лорд Клаттен.

— Готов поручиться, ещё до объявления о помолвке вас ждала бы тяжёлая болезнь и скорая смерть. Отравление чистым кофеином, который вы, сами того не зная, принимаете с тех пор, как вернулись домой. Поэтому вас лихорадит, вы плохо спите, вы раздражительны — и поэтому горчит ваш чай, милорд.

В библиотеке воцарилась тишина.

— Но кто за этим стоит, сэр? — спросил лорд Тинсбери.

— Ваш младший сын, мистер Огастес Меллиш. Женитьба брата и возможное появление наследника должны были положить конец даже самым робким его надеждам на богатство и титул.

Лорд Тинсбери с негодованием выпрямился.

— Сэр, вы забываетесь!.. Мой сын страдает, сейчас он лежит в своей комнате без чувств…

— Приняв большую дозу хлорала, милорд. Осматривая мистера Меллиша, я уловил очень характерный запах. Полагаю, приступы вашего сына, его бледность и холодность кожи вызваны именно тем, что он имеет нездоровое пристрастие к данному препарату.

— О боже, — прошептал доктор Стэвордейл. — Я назначил Огастесу хлорал, когда он пожаловался на бессонницу и тревогу.

— Когда мистер Меллиш очнётся, а произойдёт это, скорее всего, часов через десять-двенадцать, — продолжал я, — вы сможете сами расспросить его о том, как он воспользовался вашей безутешной скорбью и вашей верой в спиритизм, как понемногу взял над вами полную власть, как перехватывал вашу почту — именно из письма лорда Клаттена, которое вы получили на день позже, он узнал о его скором приезде, именно это сделало возможным «предсказание».

Лорд Тинсбери смерил меня презрительным взглядом.

— Мистер Холмс, покиньте мой дом. Я не потерплю таких разговоров.

— Как угодно, милорд, — ответил я, поклонился и вышел.

Я уже стоял на пороге холла, когда меня окликнули с лестницы.

— Signor Холмс!.. Прошу, подождите!

Пока Риколетти, хромая, спускался, я гадал, что ему от меня нужно.

— Signor Холмс, скажите, — начал он, остановившись передо мной и опершись всем своим немалым весом на трость, — вас наняли, чтобы разоблачить нас? Меня и Паолу?

— Меня наняли, чтобы выяснить истину, мистер Риколетти. Как видите, вы оказались меньшим злом в этой истории.

— Но всё-таки злом? — усмехнулся Риколетти.

— Я презираю мошенников. Ваши фокусы, — все эти шёлковинки, смолой приклеенные к кольцам, кусочки ткани, пропитанные парафином, которые вы суёте под колпак лампы, и прочее, — были бы безобидным развлечением в ярмарочном балагане, но вы растлеваете разум. Вы питаетесь людским горем и надеждами, а взамен предлагаете лишь обман.

— Люди жаждут быть обманутыми. Жизнь слишком груба и неприглядна. Поверьте, signor Холмс, двоим калекам это известно лучше, чем кому-либо.

— Но вы вступили в сговор с бессердечным человеком, который едва не свёл с ума отца и был готов убить брата.

Риколетти прижал руку к груди.

— Клянусь, я этого не знал. Мистер Огастес и в самом деле просил нас говорить дурное о грядущей женитьбе брата, но он объяснил это тем, что девушка недостойна лорда Клаттена, что её брат — игрок, а отец замешан в какой-то некрасивой истории в Индии. Я не знал, какую страшную игру он ведёт, клянусь!..

— И сулили смерть в доме?

Риколетти вздохнул.

— Паола бывает излишне драматична. Итальянская кровь, сэр.