Подруга детства

Это был уже не первый подобный сон, и Дейзи в глубине души немного волновалась, не сходит ли она потихонечку с ума. А может, Долли права и пора прямо намекнуть Морису о своих чувствах? Но как, как, бог ты мой? Как это делается?

Дейзи неожиданно вспомнила, как сегодня Морис вошел в кабинет, когда она стояла в джинсах и лифчике, пытаясь дотянуться до куртки. Господи, ну почему в кино все эти мерзкие тетки с зубами и ногами в подобной ситуации нимало не смущаются, обольстительно улыбаются и просят роковых красавцев помочь им одеться? После этого тут же оказываясь на любой подходящей поверхности в объятиях этих самых красавцев.

А на какой поверхности они с Морисом могут оказаться здесь?! На столе — так там места нет, дыроколы, папки, машинка для заточки карандашей, ваза с цветами… Вот они роняют вазу — и тут же кто-нибудь припрется, заглянет в дверь, а там Морис и она… И как глупо должен выглядеть мужчина, пытающийся овладеть женщиной в служебном кабинете! Либо совсем голый — и, стало быть, полный идиот, в офисной-то обстановке, либо со спущенными брюками… фу, глупость какая! Нет, секс на рабочем месте не подходит.

Раскрасневшаяся Дейзи налила себе еще кофе и задрала ноги на стол, всерьез озаботившись будущим сценарием африканской страсти.

Вот, положим, обстановка романтическая. Ужин в ресторане. Они едят… что-нибудь легкое. Не то, что она любит. Никакого мяса с чесноком, никаких анчоусов, никакой рыбы. Мусс и шербет. Легкое вино.

На ней вечернее платье, туфельки на высоком каблуке, волосы уложены в замысловатую прическу. Изящно подведенные глаза мерцают, отражая огонь свечей. Ужин закончен. Они оказываются наедине…

Стоп. Где — наедине? В ресторане не пойдет, там полно народу. Значит, едут. Куда? К ней? К нему? Ладно, неважно, едут — и все. Правда, это уже не порыв страсти, а какой-то деловой уговор — типа, мы поели, теперь можем и поспать. Ну ладно. Допустим, все-таки так: едем просто домой, а на пороге его, Мориса, охватывает страсть, он хватает Дейзи на руки и несет в спальню.

Почти все понятно, есть только несколько нюансов. Надо ли принимать душ? Теоретически надо — целый вечер в ресторане, потом в туалет может захотеться, да и вообще… Ноги, опять же, в тесных туфлях. И как это раньше пили шампанское из женских туфелек? Главное — зачем…

Еще один нюанс — после ночи страсти на что она будет похожа с размазанным макияжем, особенно если учесть, что у нее аллергия на косметику, если долго ходить накрашенной? Мудрые скажут — не надо было краситься, но ненакрашенная Дейзи Сэнд даже в парче и бархате будет похожа на девчонку-школьницу, и Мориса ну никак не охватит дикая страсть.

Дейзи уныло вздохнула и выползла из-за стола. Жизнь требовала смелых решений, на горизонте маячил призрак финансового краха агентства… а ведь если они закроются, она даже не сможет видеть Мориса каждый день! Значит, надо срочно ускорить события. Миссис Пардью сказала, три месяца у них есть…

Дейзи Сэнд вылетела в коридор, полная решимости действовать. Сначала — в туалет, потом — к Долли. Плевать на ложную скромность, раз она старше, пусть советует!

Уже на пороге туалета Дейзи вспомнила о самом трудноразрешимом нюансе. Говорят, потеря девственности сопряжена с некоторыми чисто техническими проблемами… Господи, да она от стыда сгорит, если еще и об этом думать. Нет, только Долли. Лучше всего вытащить ее из офиса и поговорить где-нибудь наедине.

3 О полезных советах, нелегкой жизни аристократов, проблемах коммуникабельности и сословных предрассудках

Долли Браун немного посопротивлялась — в основном для проформы, чтобы указать зарвавшейся начальнице, что нельзя просто так врываться и орать на приличных людей — а потом поджала губы и последовала за раскрасневшейся и растрепанной Дейзи прочь из «Эмеральда», в небольшую забегаловку под названием «Горячий перекус». В это время суток здесь было пусто, прохладно и уютно, а невозмутимый хозяин уже наизусть выучил все гастрономические пристрастия сотрудников «Эмеральда». Одним словом, именно в «Перекусе» можно было поговорить без свидетелей и без оглядки на дверь.

Дейзи была так взвинчена, что почти не обратила внимания на Мориса, который с некоторым изумлением проводил ее взглядом, а потом еще и противно осклабился при виде Долли.

— Надеюсь, я еще буду иметь удовольствие лицезреть вас на рабочем месте?

— Будешь, не волнуйся.

— Жду — не дождусь.

— Жди.

Долли Браун терпеть не могла Мориса Эшкрофта, а по природной искренности никогда и не скрывала этого. Надо сказать, что он сам испытывал аналогичное чувство по отношению практически ко всему свету, считая высшей несправедливостью тот факт, что его угораздило родиться в Америке, а не где-нибудь в более приличном месте. И в более приличной семье. И в более приличное время.