Подруги

Зоя знала адрес Соколовой и без труда разыскала ее. Полина крепко расцеловала Зою, Димку, потом поплакала, потом захлопотала по хозяйству. Муж ее был на фронте.

Зоя с Димкой поселились в квартире летчика Соколова.

Суровые, безрадостные дни настали для Зои. Вести с фронта были тревожными. Деньги подходили к концу, а рука заживала плохо, нечего было и думать о работе. Попытки разыскать мужа и подругу ни к чему не привели. Жаловаться было некому и не к чему.

Наступил ноябрь. Снежным вечером прибежал с улицы запыхавшийся Димка.

— Мамуля, тетя Поля, включайте-ка радио. Скорей, скорей… Товарищ Сталин будет говорить…

Зоя слушала негромкий, спокойный голос, и с каждым словом ей становилось все легче и легче дышать.

Прошли недели, и голос диктора, читающего «Последние известия», повеселел. Красная Армия наступала по всему фронту. К этому времени рука у Зои основательно зажила, и она пошла работать на военный завод…

— Вот как будто и все. По крайней мере — главное все, — устало сказала Зоя. Они вместе пришли с завода и сидели в кухне на корзинке, греясь у печки.

— А ты, как ты жила это время?

Кира не отвечала. Она только что пережила смерть Мишука и сидела бледная, угрюмая. Она подняла на подругу затуманенный слезами взгляд.

— Что же помогло тебе устоять так крепко на ногах, Зойка?.. — Она помолчала. — И стать знаменитым токарем?..

Губы Зои дрогнули.

— Понимаешь, он расстреливал детей и улыбался… Разве можно, чтобы такие жили? Разве им место в человечьем общежитии?

КОГДА МОРЕ ПЕЛО

Гляну, гляну в очи ясные,

Закружится голова.

С милой жить, что солнце красное,

А без милой — трын-трава.

Из русской песни.

Случается так: идет человек длинной, тяжкой дорогой и тащит тяжелую поклажу, он трудно дышит, тело налито усталостью… И вдруг подошел незаметно кто-то, взялся крепкой рукой за ношу, поддержал путника, помог одолеть очередной подъем. И путник широко вздыхает, мышцы его разжимаются, снова обретает упругость походка. Он оглядывается и видит рядом родное лицо…

Встретившись с Кирой, досыта с ней наговорившись, получив, наконец, возможность вслух вспомнить об исчезнувшем из ее жизни Артеме, вместе с самым близким ее душе человеком поговорить о своих горестях, Зоя почувствовала почти физическое облегчение.

Кира несла теперь в своем сердце большую долю ее страданий, и это еще больше роднило подруг.

Плечом к плечу шли они в ту ночь увлекательной дорогой воспоминаний, дорогой своей юности. И они не могли не притти к одному памятному лету в маленькой Абхазии…

Разные бывают встречи. Люди знакомятся в поезде, на улице, в магазине. Даже в трамвае. Зоя и Артем встретились тем летом в море.

Он приехал на юг с крайнего Севера, где проработал три года без отдыха, почти без сна. Приятель — абхазец метеоролог Пицхалаури дал Артему письмо к своим старикам и умолял погостить у них пару месяцев.

— Родным им сыном будешь, как в сказке жить будешь, — горячо обещал приятель. И Артем поехал. Не было у него ни родителей, ни жены, а тянуло порою на огонек, в уютную комнату. За свои 23 года Артем ни разу не удосужился влюбиться. Он нравился девушкам и дружил с ними, только все это было не то. «Чуда заморского тебе надо, что ли», — удивлялись приятели. Многие из них переженились, а Артем все ждал своего чуда.

Был он рослым, чуть сутулым, смуглым и черноглазым. Спортсмены никогда не сутулятся. Артем составлял исключение. Подростком он стыдился своего не по летам огромного роста, не хотелось выделяться среди сверстников, и он привык чуть пригибать чубатую голову. Так и осталась у него эта привычка. Шекспир сказал, что тело — это сад, а в том саду садовник — наша воля. Артем оказался нерадивым садовником. Он понял это, приехав на юг. Ему казалось, что силы его беспредельны. Теперь, на отдыхе, он почувствовал отчаянную усталость. Гимнастика была заброшена за последние годы. Заниматься легкой атлетикой на Севере тоже не приходилось. Во дворе у Пицхалаури стоял самодельный турник. Артем уверенно подошел под блестящую перекладину. Прежде он мастерски вертел солнце, лучше всех в техникуме. Ну-ка! Попытки окончились конфузом. Он не мог чисто сделать ни одного, даже самого простого упражнения.

— «От чертяка», — удивился Артем. Первые дни ему никуда не хотелось уходить от этого сказочно маленького и сказочно зеленого домика с прохладной терассой, сада, полного свежераспустившимися розами. Где-то рядом, внизу, дружелюбно урчало море. Артем никогда еще не переживал такого блаженства. Но безделье не расслабило его. Провалявшись несколько дней на траве, он почувствовал себя, как никогда, сильным. Дружба с турником быстро наладилась, и старики, уже успевшие влюбиться в своего гостя, ужасаясь и восхищаясь, следили за его смелыми движениями.