Подруги и соперницы

– Вы и одной минуты не можете провести, не ссорясь! – фыркнула Анжелика, когда они остались одни.

Давиде уставился на собственные ботинки.

– Она вечно на меня нападает. И я ничего не могу ответить, потому что она тут же обижается. Вот и на льду то же самое: если она делает ошибку, то попробуй только сказать ей об этом, сразу же надуется.

Макс улыбнулся:

– По-моему, она не любит, когда ее критикуют.

– Ну и что теперь? Клео никогда не было дела до того, что о ней говорят или думают другие…

Анжелика выгнула бровь:

– Может, ей есть дело до того, что о ней думаешь или говоришь ты?

– Где будем переобуваться? – поинтересовался Макс. Трибуны со скамейками были закрыты ограждением.

– А здесь и будем, – улыбнулась Клео и тут же сбросила с себя мягкие сапоги с кистями. Став босыми ногами на влажную землю, она стала расшнуровывать коньки, которые висели у нее через плечо. Через мгновение и остальные последовали ее примеру.

Анжелика и Садия помогали друг другу затянуть шнурки на коньках.

– Ну, каково жить в одной комнате с Джаз? – вполголоса поинтересовалась Анжелика.

– Ничего, пока все нормально. Не так страшно, как это казалось. Тем более, что с нами в номере Бирра.

Анжелика покачала головой, старательно затягивая шнурки в области щиколотки.

– Мне все еще не верится, что Бетти решила поселить вас вместе…

Садия пожала плечами:

– Знаешь, мы с ней неплохо ладим. Может, потому, что обе безумно любим Бирру.

– Или, может, потому, что Джаз секретно влюблена в твоего брата Балраджи, – пошутила Анжелика.

– Секретно и безнадежно, – уточнила Садия. Ее вовсе не привлекала мысль, что ее брат может иметь что-то общее с Жасмин.

В это время Макс подошел ближе и протянул руку Анжелике.

– Давай, помогу тебе перепрыгнуть, – предложил он.

Она взяла протянутую руку, и щеки ее зарделись румянцем. Несмотря на то что они уже довольно долго встречались, на Анжелику всегда накатывало волнение, когда она находилась рядом с ним: Макс и правда самый нежный и красивый парень на свете!

Он приподнял ее на руках и опустил по ту сторону балюстрады; на мгновение Анжелика почувствовала себя в волшебной сказке.

– С-спасибо.

Джаз смотрела на них с выражением презрения на лице, но ничего не сказала, а просто перемахнула через бортик.

– Ребята, а если нас застукают? – вмешался Давиде. – Мы не должны находиться здесь, смотрите, что тут написано: БЕЗ ПРИСУТСТВИЯ РАБОТНИКОВ КАТКА ВХОД ЗАПРЕЩЕН!

– И ты никогда в своей жизни не делал чего-нибудь запрещенного? – не удержалась Клео.

Давиде смерил ее взглядом, словно увидел инопланетянина.

– Вообще-то нет. Я считаю, что если есть правило, то на это есть и причина.

Макс хлопнул его по плечу:

– Да ладно, Давиде, все же спят, кто нас увидит? И потом, что они могут нам сделать? В худшем случае попросят покинуть каток.

И с этими словами он уперся в бортик руками и легко перепрыгнул через него, присоединившись к Анжелике и Джаз.

Через несколько минут все уже были на льду.

Все, кроме Давиде.

И Клео, которая провозилась со шнурками.

– Ну, чего ты ждешь? – насмешливо бросила она, поднимаясь на накатанных носках коньков. – Страх нарушить правила все еще не дает тебе покоя?

Давиде уставился на свои ладони.

– Вообще-то, я хотел помочь тебе перелезть, – ответил он. Клео почти уже расплылась в улыбке, приятно удивленная его галантностью, как он добавил: – Ты такая низкая, что не достаешь до бортика.

– Я не низкая! Это ты переросток!

Катание при лунном свете началось для Клео и Давиде хуже некуда. После этой перепалки оба надулись и не смотрели друг на друга. А делать тодес, надувшись и не глядя друг на друга, практически невозможно.

На последних занятиях, перед закрытием Паластеллы, ребята начали отрабатывать с Бетти одну из самых эффектных фигур в парном катании: тодес, спираль смерти, которая вопреки названию была нисколько не опасной и не особенно трудной.

Но оба так нервничали, что только дергали друг друга. И при третьей попытке лезвие Клео, которое опиралось о лед внешним ребром, в то время как она вращалась вокруг Давиде, скользнуло в сторону. Девочка шлепнулась задом на лед.

Давиде остановился и уперся рукой в бок.

– Когда ты в последний раз натачивала лезвия? – спросил он.

– Лезвия? – пробормотала Клео, поднимаясь со льда и отряхивая с одежды ледяную крошку.

– Да, Клео, лезвия. Знаешь, такие штуки, которые крепятся к конькам и нужны для поворотов… – с иронией отозвался Давиде.

– Ян без тебя прекрасно знаю, что такое лезвия!

– Тогда ты должна знать, что их следует иногда натачивать, иначе они затупляются, и коньки скользят в сторону.

Взбудораженная скорым путешествием, Клео совершенно позабыла о лезвиях. Но признаться в этом перед Давиде равнялось тому же, что признать собственное поражение, поэтому она скрестила руки на груди и уставилась на него еще более мрачным взглядом, чем до этого.

– Если хочешь, я спрошу завтра здесь, – предложил Давиде. – Наверняка тут есть мастер. Или, если ты мне доверяешь, я тебе сам их наточу.

Клео насмешливо прищелкнула языком.

– Что, еще какой-нибудь подвох?

– К-какой подвох?