Подружиться с трупом

Анна Аструм Подружиться с трупом

То был суровый декабрь одного мрачного третьего семестра на втором курсе. Семь часов вечера, солнце давно опустилось, и за окном тёмной ночью нещадно валил снег.

В кабинетах на кафедре морфологии во Втором медицинском университете имени Пирогова работа не прекращалась до сих пор: отработки принимались, студенты опрашивались, а оценки ставились. Вот и я, уставший, отчаявшийся студент, сидела в одном из кабинетов и готовилась к уже четвёртой пересдаче коллоквиума по сердечно-сосудистой системе. Признаться, порой казалось, что закрыть его мне уже не удастся.

«Ну что ещё я не выучила, что она может такого спросить?» – думала я, судорожно просматривая помятую от бесконечных перелистываний тетрадь. А затем снова уткнулась глазами в микроскоп, чтобы в очередной раз повторить препараты.

Преподавателя не было уже полчаса, а моё волнение с течением времени только усиливалось. Заикающимся голосом, забывая и путая слова, всё произносила вслух строение сердца, чем вена отличается от артерии и любимые венозные анастомозы.

– Так, ещё раз: от aorta отходит truncus brachiocephalicus, от него subclavia и carotis communis. И это всё с левой стороны, а справой те идут непосредственно от аорты. Вроде. Надо проверить. – я судорожно открыла тетрадь. – Наоборот! Да что ж это такое… Может ну его, всё равно завалю. Нет, тряпка, соберись. Сидела с этой морфой, чуть ли не спала. Всё получится, учила же.

– Ну что? Сдаём? – Моя преподавательница всегда заходила неожиданно с неумолимым выражением лица. Не буду скрывать, порой я боялась не столько её сурового характера, сколько процесса сдачи.

– Да, – отвечаю звонко я, собрав на лице какую только возможно улыбку, и подставляю к микроскопу второй стул. – Готова.

«Сегодня точно справлюсь».

– Пошли на труп сначала. Зная твою симпатию к нему, не вижу смысла спрашивать по препаратам, пока анатомию не сдашь.

«Снова он!»

И пусть осудят меня товарищи медики, но «макропрепараты», особенно в виде цельного мертвого человека, я не любила никогда. Поступая на медицинскую кибернетику, почему-то была уверена, что тема трупов обойдёт программистов стороной: я спокойно сдам анатомическую часть в морфологии на теории. Уже на первом курсе стало понятно, что надежды тщетны, но одно дело показывать мышцы – ткнул пальцем, да и дело с концом, на проходной балл точно потянет, а другое – вытаскивать сосуды, скрытые глубоко в плоти.

Мне не было страшно, противно, плохо от вида трупа, как многим студентам. Нет. В глубине души я чувствовала к нему жалость. Да, да, врачи. Я знаю, что вы скажете, слышала уже тысячу раз: «Ты пришла в медицинский!», «Да он мертвый уже пятьдесят лет», «Это его выбор, он хотел завещать тело науке». Знаю! Но каждый раз, когда я касалась холодного безжизненного тела, вытаскивала изнутри очередную структуру, чувствовала невероятную вину. Казалось, что ему больно и страшно, что он хочет, чтобы его оставили в покое. Меня не покидало ощущение, что я издеваюсь над ни в чём не повинным человеком. Его судьба была для меня образцом конца, которого нельзя пожелать никому. Вы подумайте: после смерти вместо почести, скорби, любви от близких, родственников, друзей вы получаете толпящихся вокруг вас глазеющих на вскрытое тело студентов, которые только посмеиваются из любопытства и ковыряются в ваших внутренностях, находя всевозможные приличные и неприличные части. Никакого уважения, понимания, сострадания к несчастному усопшему у этих сопляков. Разве кто-то заслуживает такое? Нет!