Подружка Мелинои

– Недоговаривает старик чего-то. Скрывает. Ты знаешь Горыныча – и на ровном месте секрет отыщет.

Виктор вслушивался, пытаясь понять, о чем шла речь, но гул голосов уже стихал. Фразы теперь получалось расслышать, но ничего прояснить они не могли. Да и вообще, совещание явно заканчивалось.

– …во время остановки… за Остров – четвертый и пятый сектора. Всем спасибо! Кудрявцев Виктор?

– Да, тут.

– Останься, пожалуйся! Ты мне понадобишься.

Не смотря на просьбу шефа, Виктору все же сперва пришлось выйти. Слишком уж много людей устремилось в фойе: против течения не попрешь. Пришлось ждать, когда поток иссякнет. К тому же все время попадались знакомые и малознакомые личности, стремившиеся поздороваться, что затягивало процесс. В конце концов люди вышли, и Виктор вернулся в кабинет. Створки дверей сошлись, отсекая помещение от фойе. Горыныч вытер платком пот с лысины и ткнул пальцем в стул:

– Уф! Вон, устраивайся. Пиво будешь?

– Спасибо, не очень пиво мне…

– Ну, тогда я с твоего позволения… – хозяин кабинета открыл дверцу небольшого шкафа и вытащил жестянку. – Холодненькое. Что там? Ах, да, черт, ты же устал. Кофе. Сейчас я тебе его попробую сотворить…

– Не надо, Николай Львович. Жарко тут.

– У меня всегда жарко – это верно. Ну тогда минералки возьми. А то одному наслаждаться прохладой как-то не комильфо.

– Нет, не хочу, спасибо!

– Как знаешь, – Горыныч дернул кольцо, содержимое зашипело. Чуть заметное облачко пара моментально растаяло во все еще спертом воздухе, сверху показалась пена.

Пока шеф потреблял напиток, Виктор откинулся на спинку кресла и принялся рассматривать схемы и графики на экране: ему почему-то показалось неудобным смотреть, как Горыныч пьет. Если не вникать в суть, то казалось, будто за спиной координатора висит картина безумного абстракциониста. Есть в графиках этих что-то такое сумасшедшее. А если понимать, о чем идет речь… Да никакому художнику в самых невероятных грезах не явится то, что сейчас творится в реальном мире. Фантазия пасует перед последствиями даже самой маленькой т-бури.

Горыныч с видимым удовольствием осушил банку и точным броском отправил ее в мусорную корзину. Затем промокнул губы платком и приступил делу.

– Я специально пригласил тебя на попозже, но не уложился, уж извини. Тебе уже в общих чертах наверняка обрисовали ситуацию?

– Да, Николай Львович. И если я правильно понял, существует некий шанс убрать последствия Эксперимента?

– Да, Айк выдал решение, как все привести в норму после прекращения воздействия. Но речь не об этом сейчас, как ты понимаешь. Иначе бы я пригласил тебя на пару часов раньше, – шеф задумчиво почесал переносицу и спросил: – На твоем дежурстве пропали люди?

– Да, – кивнул Виктор. – Они на планере…

– А ты в курсе, что это третий такой случай? – довольно бесцеремонно прервал изложение подробностей Горыныч. – По ту сторону… воронки сейчас уже четверо, включая и Кэй с Киром.

– Это билет в один конец, к сожалению, – вздохнул Виктор. – Даже неизвестно, живы ли они.

– Айк утверждает: вероятность, что они живы, – высокая. А я ему верю.

– Живы? – голос Виктора едва заметно дрогнул.

– Живы. Квазир дает больше восьмидесяти процентов. Аналитики скормили ему все известные факты, и Айк прикинул вероятности. И тут же возникла проблема.

– Из-за того, что они живы?

– Да. Лучше бы так… м-м-м… не оказалось.

Виктор промолчал. Он понял, что шефу вновь пришлось вспомнить этическую теорему высшего порядка. Это очень тяжело – решать, кому жить, а кому умереть.

Горыныч повернулся к холодильнику, вытащил очередную банку пива и вздохнул:

– Я понимаю, что все звучит страшно. Но приготовься, сейчас будет еще страшней.

Координатор сделал солидный глоток и закашлялся, а затем продолжил говорить уже несколько севшим голосом.

– Так вот. Айк выдал решение не только на тему устранения последствий, но и главное – прекращения самого Эксперимента. По его мнению, покуда люди живы, невозможно остановить происходящее. Они – дестабилизирующие центры, и их надо… В общем, они не должны там жить.

– И никакой альтернативы?

– И про альтернативу в анализе есть. В случае если там, черт его знает где, ребята живы, а мы продолжим, как и раньше, устранять последствия, то вся планета рано или поздно разлетится на куски.

Шеф смял банку и бросил ее в ведро, но промахнулся, и жестянка загромыхала по полу.

– Да, именно так: Земли не станет. Ну и не только ее: Айк уверяет, что произойдет страшная беда со Вселенной, вот только для нас это уже не будет иметь ровно никакого значения. И я, повторюсь, склонен ему верить. Там такая математическая каша подгорела, что даже Гарриса пришлось отпаивать валерьянкой.

– Дональда Гарриса? Разработчика Постмодели?