Подружка невесты

Она шла в коридор к телефону, совершенно очевидно выжидая, пока Филипп уйдет, чтобы наедине сказать Обри Пелхэму о согласии сына и описать его реакцию. Филипп сел в машину, но завел ее не сразу. Нежелание возвращаться к Сенте, которое он ощутил еще дома, усиливалось. Он начинал понимать, что сильная неприязнь может являться обратной стороной страсти. Он видел в Сенте зло, видел зло в ее глазах, устремленных на него, потемневших, сверкающих. И подумал, каким же это станет избавлением, умиротворением, если он никогда больше не увидится с ней. Филипп почему-то твердо знал, что стоит ему вернуться на Тарзус-стрит, он пропадет. Но если написать? Отчего не написать ей, не сообщить, что все кончено, что их отношения — всего лишь временное помешательство, губительное для обоих?

Он понимал, что не может так поступить. Но и вернуться сейчас не может. Надо отложить это до поздней ночи. Встречу скрасит темнота. В голове Филиппа возник странный образ: он и Сента заперлись в подвале, никого не впускают, сами не выходят, боятся, прячутся. Омерзительная перспектива.

Он медленно удалялся от дома. Двигаясь в сторону Тарзус-стрит будто притягиваемый магнитом, он тем не менее знал, что наступит момент, когда он свернет с шоссе, хотя бы ненадолго. Сейчас он не может смотреть ей в глаза. Нет, только не сейчас.

Впереди был поворот, где он обычно съезжал с Эджвер-роуд и попадал на глухие окраины Килбурна. Но он поехал дальше. Филипп размышлял над тем, что мать сказала о Черил, и его начало злить такое простое решение неизвестной проблемы сестры. Отчим — наподобие полицейского, надзирающего за условно осужденными — избавит от всех трудностей? Филипп вспомнил, как когда-то, еще до встречи с Сентой, он увидел сестру именно здесь, как она в слезах выходила из магазина.

Только это был не магазин. Снизив скорость, чтобы остановиться, и припарковавшись там, где парковаться запрещено, на двойной желтой линии, Филипп вышел из машины и стал разглядывать здание, без окон, без дверей, сверкающее светомузыкой, выставляющее на улицу приманку, море мигающих красных и желтых огней. Он раньше не бывал в подобных заведениях, просто никогда не хотел. Где-нибудь на побережье или изредка в пабе у него возникал порыв пойти туда, но почти моментально пропадал, и он терял интерес к этому. Теперь Филипп вспомнил, как однажды на Ла-Манше, когда они всей семьей возвращались из отпуска, отец играл на автомате, который назывался «Адский двигатель». Название засело в его памяти, это так глупо.

Здесь тоже был «Адский двигатель», а еще «Гроза космоса», «Горячий ураган», «Апокалипсис» и «Убийца-повстанец». Филипп шел вдоль рядов, смотрел на автоматы и на играющих. Выражения лиц у них были или невозмутимые, или отстраненные, или очень сосредоточенные. У автомата под названием «Огненные колесницы» играл худой бледный мальчик с короткой стрижкой. Он сумел выстроить в ряд олимпийские факелы, и теперь монеты падали из автомата каскадом. Он выглядит как мальчик, но, должно быть, ему больше восемнадцати. Филипп читал, что тех, кому нет восемнадцати, в подобные заведения не пускают, таков новый закон, его совсем недавно приняли. Предполагается, что в день восемнадцатилетия человек вдруг становится разумным и зрелым?

Лицо мальчика не выражало ничего. Филипп был сыном игрока, поэтому знал, что парень не уйдет, положив в карман выигрыш. Действительно, тот переместился к «Грозе космоса».

Черил не было, но теперь Филипп знал, где ее найти.

Глава 19

Она сидела напротив него за столиком в кафе, подкупленная пятью фунтами, которые Филипп обещал ей дать, если она пойдет с ним поговорить. На какое-то время он их придержал. Филиппу стало интересно, когда Черил в последний раз мыла голову — мылась, если на то пошло. Ногти у нее были грязные. На среднем пальце правой руки болталось дешевое серебряное колечко, и он представил, как этой рукой сестра постоянно дергает за ручку игрального автомата, так машинально, как будто штампует детали на заводе, и так же равнодушно. На лице Черил были морщины, какие бывают только у молодых: складки и глубокие борозды, от которых лицо выглядит не старым, а очень изможденным.

Он наконец нашел сестру в галерее игровых автоматов на Тотнем-Корт-роуд, обойдя все подобные места на Оксфорд-стрит. Он наблюдал за тем, как она проигрывает последние деньги и обращается, уже, видимо, автоматически, с просьбой одолжить к человеку рядом. Филипп видел, как человек ей отказал, даже не взглянув в ее сторону. Он не сводил глаз с фруктов или чего-то другого на экране, и смотрел так сосредоточенно, как будто у него проверяют зрение. Филипп кивал головой, махал Черил рукой, жестами показывал, чтобы она уходила. Алые и золотые огни, равномерные и мерцающие, темная пучина этого места, освещенная точками и тлеющими огоньками, придавали залу вид театрализованной преисподней.