Подружка №44

Хуже всего, когда встречаются отцы, потому что мужчины, особенно пожилые, никогда не говорят друг с другом. Они как-то находят более или менее общую тему и начинают бубнить каждый свое, не переводя дыхания, чтобы не дать собеседнику возможности вставить слово. По моему горькому опыту, разговор между пролетарским папой и папой из среднего класса происходит так:

Средний класс: Дом практически в первоначальном виде, если, конечно, не считать чертова центрального отопления, которое дерьма не стоит с тех самых пор, как нам его установили. Даже цвет стен мы оставили прежний.

Рабочий класс (слегка поморщившись от крепких словечек, – не то чтобы он никогда в жизни их не слышал, но вот так, запросто, не на фабрике и не в пивной – вряд ли): У одного моего приятеля был огромный дом. Конечно, как дети подросли да разбежались, ему несладко пришлось. В результате перебрался в квартиру, доволен. И еще как!

«Еще как» обычно говорится, скрестив руки на груди, тоном «попробуй, скажи, что я не прав».

Средний класс (с кем бы он ни говорил, на самом деле говорит только с самим собой): Особенно я горжусь отделкой потолка: настоящая викторианская.

Присутствие другого человека, притом что-то говорящего, заставляет его невольно повысить голос.

Рабочий класс: Видели бы вы наш дом, когда мы переехали из Сметвика. Ох, развалюха была. Мы выгребли оттуда гору хлама, выломали все. Потолки сделали подвесные. Недорого.

Присутствие другого человека, притом что-то говорящего, заставляет его невольно повысить голос.

Средний класс (еще громче, с явно светскими интонациями, как на собеседовании в гольф-клубе для избранных): А внизу мой маленький секрет. Винный погреб.

Рабочий класс (того громче, тоном, которым в последний раз на футбольном матче 1976 года комментировал решение судьи в пользу «Уолверхэмптон уондерерз»): Пару лет назад мы ездили во Францию. Вот там вино так вино, а? И обернуться туда-обратно можно за один день.

Средний класс (будто отдавая приказ с капитанского мостика своей яхты): Здесь больше сотни бутылок. Вот это – настоящая редкость, оно…

Рабочий класс (уже спокойнее, будто оценивая пятно сухой ржавчины на крыле автомобиля): Вижу, у вас тут много красного. Я красное терпеть не могу. Мне подавай белого, и я буду счастлив, как свинья в дерьме.

И так далее до бесконечности. Вот почему девушку лучше выбирать своего круга. Тогда, по крайней мере, у ваших родителей будет достаточно общего, чтобы спорить по-настоящему.

Все время, пока Элис говорила, меня не оставляло странное ощущение, будто на нас смотрят. Это потому, что на нас и правда смотрели.

Нижеследующие строки читать только мужчинам.

Если ваша подружка действительно очень красива и вы слегка не уверены в прочности ваших отношений, как следует подумайте, прежде чем приглашать ее в Италию. Скажу только, что вы привлекли бы меньше внимания, идя пешком через густонаселенный медведями лес с банкой меда и крича: «Эй, медведи, сюда!»

Итальянцы-северяне, конечно, намного сдержаннее южан, поэтому они ограничивались тем, что пронзительно свистели, вопили «Сiao, bella!» и хвостом таскались за нами. Самым логичным и действенным способом отогнать их я счел обнимать Элис за талию и целовать ее не реже двух раз в секунду, хотя больше мне пригодилась бы добрая кавалерийская сабля. Когда я целовал Элис в четырехсотый раз, дабы защитить ее от пристального взгляда очередного смуглого красавца, в мыслях у меня возникла весьма неприятная картина: пес, задирающий лапу у каждого столба.

– Кажется, ты их слегка смущаешь, – сказал я, кивая на невероятно элегантного господина, который стоял в проходе за три ряда от нас и пожирал Элис глазами. Интересно, пробовал ли хоть один итальянец познакомиться с девушкой, делая вид, будто его интересует не внешность ее, а ум (как часто поступал я в ранней юности). Я сравнил успехи льстецов в прикидах от Гуччи и английских студентов, преющих в пальто позапрошлогодних фасонов, и решил, что, наверное, нет.

– Стараюсь этого не замечать, – ответила Элис, взглянув на того. Он заулыбался, сделал попытку протиснуться к нам мимо грузных немцев с рюкзаками и в футболках с эмблемой «Хард-рок-кафе». Добыть бы для Элис футболку с надписью по-итальянски «Я не одна».

Мне стало почти жаль, что не Джерард поехал с Элис в Венецию: уж он точно реагировал бы на мужское внимание к ней острее, чем я. Привезти такую красавицу в Италию – все равно что позволить английской команде – обладательнице Кубка мира пронести кубок по улицам Мюнхена или Рио-де-Жанейро. Разумеется, делать он ничего не стал бы, заведомо боясь проиграть, но говорил бы без умолку только об этом в течение всей поездки. «Боже, – бормотал бы он в соборе, – вот еще один. Черт побери, ну и нахал» – о не в меру услужливом официанте в пиццерии. «Так их и так, и бармен туда же», – зайдя выпить. «Кошмар какой, только таксистов не хватало», – по пути домой. Закрыть тему он не смог бы, невзирая ни на уговоры, ни на мольбы Элис. А она бы взмолилась обязательно.