Подружка №44

– Вообще-то нет, просто свое всегда интереснее общего. Сам выбираешь, сам обустраиваешь. Но некоторые здания мне очень нравятся – Центр Помпиду, например.

– А, – понимающе протянул я, – тот, что с трубами на фасаде?

Всегда так делаю: если ничего не смыслю в предмете беседы, ляпаю заведомую глупость, опровергая собственное знание и очень аккуратно намекая, что на самом-то деле кое-что понимаю. Почему мне так трудно признать, что я полный невежа и в газете читаю только спортивную полосу, даже не знаю.

– Да, он самый. Погоди, у тебя что-то над глазом. Можно?

Лизнув палец, она сняла что-то у меня с лица. Я еле сдержался, чтобы не наброситься на нее с поцелуями.

– А из старины, за границей, тебе что нравится? – поинтересовался я, пытаясь усилием воли внушить ей вид площади Святого Марка и венецианских каналов.

– В Праге, я слышала, очень красиво, – проронила она, стряхивая пепел с сигареты.

– А еще?

– В Риме никогда не была.

– Ах, Италия… Говорят, Рим – не самое прекрасное, что там есть.

Говоря это, я изо всех сил пытался внедрить в ее сознание образы геральдического льва Венеции. В моем мозгу чередой мелькали люди в масках, карнавалы, колокольни, безумно дорогие напитки, туристы в жутких шутовских колпаках… Скажи «Венеция», беззвучно молил я.

– Флоренция, – произнесла она со смаком футбольного комментатора, сообщающего о победе родной итальянской сборной, – Firenze. Вот настоящее чудо.

– А Венеция по-итальянски как? – спросил я, решившись наконец на относительно прямой вопрос.

– Venezia. Я там была. Два раза.

– А-а, – протянул я. – И как, понравилось?

– Больше не поехала бы. Слишком много туристов. Все затоптали.

Эта часть вечера буксовала и скрежетала всеми шестеренками. С тяжелым сердцем я представлял себе, как мы с Лидией поднимаемся по трапу самолета, а Джерард увлекает Элис в ночной вихрь огней, музыки, танцев и противозачаточных средств.

Она увидела мое лицо.

– Конечно, я тоже туристка. Я не из тех, кто воображает себя путешественниками, а всех остальных – туристами.

Я искренне обрадовался: это давало мне возможность развить тему. Сам терпеть не могу путешественников, которые презирают туристов, и моего запаса шуток вполне хватает, чтобы рассмешить девушку.

– Когда-то я тоже считал себя туристом, – начал я.

– А теперь ты выше этого? – заметила Элис, предлагая мне сигарету. Курила она «Силк Кат». Я закурил, аккуратно прикрыв пальцами дырочки у фильтра, чтобы добро не пропадало.

– Ну, эту стадию я уже миновал. Раньше думал, сам создаю себе праздники, но теперь понимаю, что еще не дорос. Не хочу создавать себе праздники, хочу готовенькое. На тарелочке.

– Ну, и кто же ты после такого? – спросила Элис, явно наслаждаясь извращенностью беседы.

– Солнцепоклонник. Люблю солнце, песок, плотские удовольствия.

Глубоко затянувшись, я докурил до фильтра. «Силк Кат» – дамское развлечение, ими как следует не затянешься. Среди других сигарет они как «Фиат 500» среди автомобилей: для нечастых поездок по городу в самый раз, а для гонок не годится.

– По-моему, ты кое о чем забыл, – неожиданно серьезно заявила Элис. Я спросил, о чем же, втайне боясь рассуждений в духе Джерарда о влиянии туризма на экономику развивающихся стран, которые развиваются только благодаря туризму.

– О пиве, – отрезала она тоном директора магазина, делающего замечание стажеру.

– Тысяча извинений, – ответил я. – Впредь обязуюсь никогда не забывать.

Тем временем нам принесли еду. К счастью, и я, и Элис успели докурить. На определенном уровне зависимости от табака начинаешь относиться к еде как к досадной необходимости отложить сигарету.

– Так ты сможешь выбраться во Францию на свадьбу к Лидии? – спросила Элис столь непринужденно, будто интересовалась, нравится ли мне мой бифштекс.

– Что-что? – не понял я.

– Во Францию поедешь? – повторила она, цепляя на вилку ломтик жареной картошки.

– Зачем?

Она посмотрела на меня взглядом сержанта, во время парада заметившего на кителе новобранца пылинку.

– К ней на свадьбу.

Внимание, Джеймс Бонд. Мне Лидия не говорила, что свадьба будет во Франции, почему же ей сказала?

– А откуда ты узнала, что она выходит замуж во Франции? – брякнул я. В общем, ничего странного в том, что Лидии в последнее время не удавалось перекинуться с нами словом. С самой смерти Фарли мы с Джерардом полностью зациклились на себе – точнее, на Элис. И все же могла бы улучить минуту ради такого случая.

– Ее спросила.

– Просто, как все гениальное, – признал я.

Сам я до сих пор не научился слушать других, а вот человек, оказывается, не только умеет слушать, а еще и вопросы задавать.

– Надеюсь, я не сболтнула лишнего?

– Нет, что ты.

– Его зовут Эрик, он дизайнер, наполовину француз.

– Хорошо, – кивнул я. – Просто замечательно.

Об этом, скорее всего, Лидия мне говорила сама, хотя точно не помню.

– Лидия чудесная, правда? – продолжала Элис. – Побольше бы таких женщин. Для молодых она – образец для подражания.

– Не для тебя, надеюсь, – проронил я, бросая нервный взгляд на блюдо с остатками жареной картошки и задаваясь вопросом, не умрет ли Элис от обжорства.