Подружки невесты

– Перенесла операцию на венах, вы уже говорили.

Я окидываю взглядом пустой холл. Шансы увидеть здесь через пять минут толпу не выше, чем ожирение при анорексии.

– Так что вы предлагаете? – со вздохом спрашиваю я.

– Почему бы вам не сходить самой?

Глава 22

Звук, доносящийся из шестнадцатого номера, отнюдь не улучшает мне настроение.

Оглушительный храп, отчетливо слышный даже в противоположном конце коридора и вызывающий ассоциации с пневматической бурильной установкой, может означать только одно: Джек сейчас в комнате Валентины.

Я набираю в легкие побольше воздуха. У меня нет желания встречаться с парочкой, которая всю ночь резвилась в постели, словно два диких мустанга (а с чего бы еще им дрыхнуть в одиннадцать утра?). Особенно принимая во внимание, о какой парочке идет речь...

Может быть, просунуть телефон под дверь? Но щель слишком узкая, в нее и кредитка не пролезет... Ничего не поделаешь, придется стучать.

Я зажмуриваюсь и несколько раз легонько ударяю в дверь костяшками пальцев. Сердце замирает, как на приеме у зубного.

Ответа нет. Звук набирает децибелы и уже похож на пробуждающийся вулкан. Я глубоко вздыхаю и стучу снова – на этот раз более решительно, – затем отступаю на шаг и замираю.

Результат нулевой, никто не отзывается. Да что они там, оглохли, что ли?

– Валентина! Джек! – ору я, барабаня в дверь кулаками.

Храп резко прекращается и переходит в хрюканье. Кто-то ворочается в постели.

– Джек! – взываю я сквозь дверь, чувствуя себя ужасно глупо. Но нужно ведь как-то просигнализировать о своем приходе. – Я принесла тебе телефон!

Внутри начинается странная возня. Что-то брякает, валится и рушится, словно там топчется буйнопомешанный гиппопотам.

Наконец дверь открывают.

– Джек, – тараторю я, чтобы как можно скорее покончить с делом, – извини за беспокойство...

Но это вовсе не Джек.

– Что? О-ох! Который час?

Валентина выглядит так, словно провела ночь в преисподней. Волосы растрепаны, как после схватки со стаей шимпанзе, лицо землисто-серое, а макияж колоритно размазан по щекам. Сам Мэрилин Мэнсон позавидовал бы такой смелой раскраске!

– Валентина, – протягиваю я телефон, – не могла бы ты передать это Джеку?

– Что? – Она продолжает непонимающе таращиться на меня. – Заходи давай.

– О нет, нет! – Я в ужасе отшатываюсь. Еще не хватало пронаблюдать, как Джек выползает из постельки своей подружки!

Однако Валентина хватает меня за руку и втаскивает в номер.

Вот это да! Комната как после погрома. Кругом разбросаны одежда, туфли, мешки и сумки – прямо-таки взрыв на складе «Дольче энд Габбана»! Простыни скомканы и сбиты в кучу, лампа валяется на полу, а на двери ванной висят стринги, больше похожие на зубную нить.

А Джека нигде не видно.

Глава 23

– О-ох!.. – Валентина со стоном валится на кровать. – Что это со мной? Я и всегда-то не в лучшей форме по утрам, но сегодня мне просто жить не хочется!

Я впервые наблюдаю такое жуткое похмелье.

– Мой рот, с ним что-то стряслось... О Господи, он словно порос шерстью! Может, я лизала асфальт? А голова? Она вибрирует изнутри!

– Брось, возьми себя в руки, – фыркаю я. – Не тебе одной плохо после вчерашнего...

Валентина пытается открыть правый глаз, но ресницы, похоже, насмерть зацементированы четырьмя слоями туши.

– Ты что, хочешь сказать, что у меня похмелье?! – с негодованием восклицает Валентина.

Несколько секунд я обдумываю ответ.

– Слушай, позволь мне быть откровенной, – наконец говорю я. – Ты вылакала вчера столько, сколько не под силу целой футбольной команде, выглядишь, будто валялась всю ночь на тротуаре, и мне пришлось долбить в дверь ровно восемь с половиной минут, чтобы поднять тебя на ноги. Возможно, я не мисс Марпл... но да – я считаю, это именно похмелье!

– У меня не бывает похмелья! – категорично заявляет Валентина, безуспешно пытаясь встать на ноги. – Бог ты мой, неужели я подхватила вирус? Я же почти ослепла, да еще и язык распух! Ага, знаю: во всем Джек виноват! Он только что вернулся из дебрей Африки... Подцепил там эту мерзость, а потом и меня заразил! О-о-о! Айви, где тут ванная?

Я помогаю Валентине встать и сделать несколько шагов, но вдруг она спотыкается о ножку стула.

– А-а-ааа! – Поистине леденящий душу вопль.

– Господи!

– О-о-о-ооо!!! – Еще громче. Я начинаю терять терпение.

– Неужели так больно?

– При чем тут боль?! – причитает Валентина. – Теперь у меня будет огромный синяк на ноге, и мне придется носить брюки! А я не-на-ви-жу брюки!

– Ничего, потерпишь несколько дней, раз уж речь идет о страшной ране вроде синяка диаметром два сантиметра!

– Айви, такие ноги, как у меня, нельзя скрывать под одеждой!

– Ну еще бы! Это все равно что облицевать кафелем потолок Сикстинской капеллы! Настоящее кощунство! – саркастически замечаю я.

Зайдя в ванную, Валентина падает на унитаз, не в состоянии даже взглянуть в зеркало.

– Передай мне, пожалуйста, косметичку! – стонет она.

– Что я, служанка? – ворчу я, но все-таки наклоняюсь за сумкой.