Подсадная невеста для фальшивого жениха

И все равно: как же хорошо-то! Прямо как в пансионат попала. И ведь что самое забавное – совершенно за бесплатно! Можно считать, дождалась заслуженного отпуска. Дома-то все равно нормально отдохнуть не получается: то мать ее начинает по рынкам гонять, а затем заставляет всю квартиру сверху донизу вылизывать, то Тошка теребит и требует, чтоб она с ним поиграла. А здесь все по-другому. Да, приходится общаться с навязанным ей Александром, да только вот не сказать, чтоб это общение было в тягость. Ну да, пару неприятных моментов он ей обеспечил, не без этого. Вспомнить хотя бы разорванное платье! Так опять же понятно, что он это не со зла, а потому что у него работа такая – пакости ей устраивать!

Кстати, забавно: чем дальше, тем грамотнее становится у него речь. Исчезают потихоньку слова-паразиты, все «эта» и «вот». Впрочем, рано или поздно к этому все и должно было прийти. Эрудированному и образованному человеку трудно сутки напролет изображать из себя недоучившегося пэтэушника с недоразвитым интеллектом. Так весело за Сашкой со стороны наблюдать: когда спохватывается, начинает уродовать свою речь, а когда забывает об этом, то говорит абсолютно нормально, без всяких там нарочитостей.

Заприметив небольшой пруд и гостеприимно расположившиеся на его берегу шезлонги, Женька потянула Сашку за рукав:

– Шурик, ты как относишься к загару?

– Сугубо положительно! Люблю девчонок, напоминающих собой шоколадки!

– Хм, чем же это? – округлила глаза Женька. – Неужто тем, что тают и пачкаются, если их долго держать в руках?

Сашка представил себе эту картинку, фыркнул и закашлялся, тщетно пытаясь скрыть рвущийся наружу смех.

– Ну, ты язва! – сказал он не без восхищения.

– Есть немного, – честно призналась Женька. – А вообще все девушки ангелы. Но когда тебе обрывают крылья, приходится летать на метле, только и всего!

– Вот так взяла и призналась, что ты ведьма? Сильный ход. Ну а я тогда гоблин!

– Кто блин?

– Не прикалывайся, – добродушно стукнул Сашка Женьку по носу. – Ты все прекрасно слышала.

– В таком случае не гоблин, а тролль! Гоблины тебе от силы по плечо будут, а то и ниже!

– Разве? А ты откуда знаешь? Или ты лично знакома с парочкой-другой гоблинов?

– Об этом предпочту умолчать. И вообще пошли лучше на солнышке валяться! Я в купальнике, так что возвращаться в дом и переодеваться не придется. Давай!

Сашка с опаской подошел к шезлонгам, оглядел их и покачал головой:

– Не уверен, что эта хлипкая конструкция меня выдержит!

– А ты попробуй!

– И пробовать не буду! Я сразу вижу, что сломаются! Да и по поводу загара: мне нравятся загорелые девчонки, но сам я загорать не люблю. У меня кожа нежная, в момент обгорает!

– Ну, раз загорать ты не будешь, значит, будешь купаться! – пообещала Женька и, взяв разбег, со всего маха ударилась об Сашку. Тот, не ожидая от «невесты» подобной прыти, не удержался и хлопнулся в воду, взметнув вокруг себя фонтан брызг. А Женька осталась стоять на берегу, весело хохоча над «женихом», вынужденно изображающим из себя кита.

– Ну, все, – сказал ей Сашка, – я тебе этого не прощу! Буду мстить, и мстя моя будет страшна, обещаю!

– Вах, боюсь, боюсь! – показала в ответ язык Женька. – Уже прямо-таки трепещу от ужаса!

– Отчетливее трепещи! – буркнул Сашка, вылезая из воды.

– Ага, как платье мне на виду у прохожих рвать – тебе, значит, можно?! А мне тебя в пруду искупать – и думать не смей! Так, что ли?!

– У меня это случайно вышло, а ты все нарочно сделала! Разницу видишь?

– Кому другому расскажи, может, поверят! – парировала Женька и тут же одернула себя за язык. Нет, так нельзя. Еще пара-тройка подобных фраз с ее стороны, и телевизионщики задумаются, с чего это она такая бойкая?

– Вредина ты, Женька, – с чувством произнес Сашка, пытаясь, не снимая, отжать шорты. Получалось у него это, мягко говоря, не очень. – Вот простыну и помру молодым, ты мне, что ли, цветочки на могилку носить будешь?

– Вот еще! Я молодой вдовой становиться не планирую! Так что только попробуй носом захлюпать, мигом в постель загоню...

– Это было бы хорошо! – мечтательно закатил глаза Сашка.

– ...заставлю надеть шерстяные носки, закатаю под горло в теплое одеяло и заставлю пить горячий чай с медом! – закончила Женька.

От подобной перспективы Сашке стало кисло. С учетом июньской жары ему и так хотелось снять с себя все до трусов и завалиться куда-нибудь в тенек, поэтому одно лишь упоминание шерстяных носок и горячего чая подействовало на него отрезвляюще.

– Нет, с тобой даже болеть неинтересно! – заявил он Женьке, одновременно снимая с себя насквозь промокшую футболку. – Ты прямо как мамаша моя в далеком детстве: стоит только закашлять, мигом отправляет в кровать и начинает впихивать в тебя таблетки, микстуры, травяные настои и прочую лабуду. К следующему утру уже волком воешь от такой заботы и, вместо того чтобы на законных основаниях прогулять школу, объявляешь, что выздоровел, и тащишься грызть гранит науки.

– Хм, полагаю, что в таком случае мы с твоей матушкой непременно споемся! – отозвалась Женька, одновременно безо всякого смущения рассматривая Сашку.