Подселенцы (СИ)

— Да что со мной сделается, — пробурчал Мик. — Бенедикт, похоже, сюда пол города притащил. Анжелина, ты меня слышишь?!

— Слышу! — закричала девушка в ответ, но ее было слышно хуже, чем раньше, возможно между ними был коридор.

— Эльсон! — продолжил перекличку Мик.

— Он вас слышит! — крикнула Анжелина.

— А вы не знаете, что тут, собственно, происходит? — полюбопытствовал Олаф. — Мне казалось, я уснул в своем кабинете, и вдруг я обнаруживаю себя на холодном каменном полу с фонарем в руке.

— Предположительно, мы в лабиринте оборотней, — со вздохом заново начал объяснять полицейский. — Скорее всего, нас всех сюда поместил Бенедикт Олкиндер для того, чтобы вынудить нас выложить все, что известно о той ситуации тринадцать лет назад.

— Когда он убил почти всех своих сородичей?

— Именно. С вашей стороны есть надпись красной краской?

— Точно, есть! "Признайся".

— Это лабиринт с кучей закрытых наглухо коридоров и помещений. Каждый из нас находится в заточении в одном из них. Когда кто-нибудь из нас рассказывает что-то, касающееся случившегося тогда, двери дальше открываются для всех. Быть может, таким образом, мы доберемся до выхода отсюда.

— Вот, значит, как я попал сюда! Мне казалось, что совсем недавно этой комнаты просто не было, — обрадовался Олаф. — Но что, по-вашему, будет, когда Бенедикт узнает все?

— Хотелось бы надеяться, что он хотя бы отпустит невиновных. Здесь дочь и племянник Рика Кина, Регина Олкиндер, может быть, кто-то еще. Ну и вы. Бенедикт, по-видимому, забыл, что в то время вас вообще не было в городе. Когда вы переехали в Эревну, лет семь-восемь назад?

— Почти семь лет.

— Было бы здорово, если б процесс с признаниями пошел побыстрее, — встрял Ройс. — А то, ни одни из этих прекрасных апартаментов не оборудованы удобствами.

— Эльсон говорит, что прекрасно тебя понимает, — передала Анжелина. — Но настаивает, что признаваться лично ему не в чем.

— Тогда я сам признаюсь! — воскликнул Ройс. — Тринадцать лет назад, примерно, я очень не хотел идти в школу, и поэтому, чтобы заболеть специально ел снег. Но оказалось, что желтый снег и банановое мороженное делаются по принципиально разным технологиям!

— Это так гадко, что заслуживает открытия по меньшей мере двух дверей! — крикнула Анжелина.

Однако не открылось ни одной.

— Ну раз это поможет всем, я готов кое в чем признаться, — сказал Олаф. — Хотя в то время я еще не жил в Эревне, однако я тогда работал на Исток. Это я был тем человеком, что привез сюда ту страшную разработку Истока72. Вирус, из-за которого, я так понимаю, Бенедикт и сошел с ума. Правда, мне не известно, как произошло, что он им заразился, но полагаю, мы все понимали, для чего Исток рассылает эту гадость по своим отделениям.

— Ура! — радостно закричала Анжелина.

Мик не успел перевести луч фонаря на то место, где в стене открылся новый проход. Впрочем, не так уж важно было увидеть, как именно он открывался. За ним снова был коридор, приведший его в комнату побольше. Осмотревшись вокруг, Мик заметил еще один лаз, на этот раз в верхней части стены, но, к счастью, далеко от потолка. Он смог без труда дотянуться до его нижней кромки и, подтянувшись, забраться внутрь. Этот лаз оказался не столь длинен как предыдущий и, по всей видимости, служил для того, чтобы перебраться через коридор, проходящий слева. Вел же лаз в очень узкую комнатку. Осветив ее сверху фонарем, Мик задумался, стоит ли спрыгивать на пол. Раньше, никакого подвоха в других помещениях лабиринта он не замечал, кроме разве что закрывающих все пути отступления дверей.

— Эй, Анжелина, Мик! — раздался за стеной голос Эльсона.

— Я здесь! — ответил полицейский. — Что там у тебя?

— Просто небольшая комната.

— И у меня…небольшая. Но стала как будто бы больше!

— Что? Как это? — Пока еще спокойным голосом спросил Эльсон, но уже через несколько секунд понял, что к чему. — Стена! Она движется!

— Так и знал, черт возьми… Тебе есть, куда вернуться?!

— Нет! — Было слышно, как Эльсон мечется за стеной, возможно, пытается остановить надвигающуюся стену, сжимающую его жизненное пространство. — Бенедикт, что б тебя! — заорал он. — Я же не могу признаться в том, чего не делал! Я не убивал ту женщину в гостинице, клянусь! Мы только спрятали ее тело! Потом потеряли его! Оно исчезло! Черт, не надо!

— Эльсон, это не то, что его интересует!

— Но я больше ничего не знаю! — Паника в голосе Эльсона сменилась отчаянием.

— Тогда, похоже, это я должен признаться, а не ты, — Мик спрыгнул в быстро расширяющуюся комнату.

— Здесь больше нет места, она давит меня!

— Бенедикт! — крикнул полицейский. — Перед тем, как все случилось, я позвонил тебе! Я рассказал тебе про твою дочь! Что она заразилась и бежит к твоим. У тебя просто не было выбора!

Мик застыл, не зная, как в двух словах объяснить, как рассказать то, о чем он пытался забыть годами, пытался утопить в забвении, заменяя забвение литрами алкоголя. Стена застыла тоже. Сбоку раскрылась очередная дверь, но Мик не мог сдвинуться с места, как и Эльсон через стену от него. Он слышал его, можно было подумать, что тот плачет.

— Ты застрял?