Подсказка из прошлого (СИ)

— И с каких пор ты решила поиграть в следователя? — он поставил стакан на стол и в упор смотрел на меня. На его лице не дрогнул ни один мускул. — Может и хорошо, что ты нашла свое признание? — находил в себе силы издеваться он. — Потому что, честно говоря, ты не тянешь на человека, который должен встать на мое место.

Меня охватила злость. Такая хорошая злость, что я второй раз в жизни перестала его бояться. Первый раз был, когда после убийства Андрея отказалась возвращаться в Париж. Накормив всех своими проклятыми деньгами, Роман Петушинский просто был уверен, что все сойдет ему с рук. И сошло бы, если бы не моя странная связь с прошлым и с Фаиной Гурьевой. И еще, если бы не Эмиль с его новой методикой.

И если бы тогда, вернувшись в дом, призрак Степана не положил на стол передо мной книгу писателя Конькова. Впрочем, писатель был здесь не при чем. Степан просто использовал такой способ, чтобы заставить меня думать. Преступление. Роман. Я до сих пор помню тот ужас, когда прочитала короткое слово из пяти букв. РОМАН. Лучше трудно было придумать. Он фактически назвал мне имя убийцы в ответ на мою просьбу.

— Игра закончена, Роман Федорович! — спокойно сказала я. — И не надо делать вид, что ты этого не понимаешь.

— С каких это пор, ты стала называть меня по имени отчеству?

— А разве я могу назвать убийцу отцом?

Стакан все-таки выскользнул из его рук и упал на пушистый белый ковер, оставив коричневое пятно.

— Что ты мелешь? Откуда ты взяла такую чушь?

— Прямых доказательств, если тебя это волнует, у меня нет. Только мои домыслы. Я знаю о том, что ты платил Свете из «Марко Поло», чтобы она сообщала тебе обо всех моих перемещениях. А еще я знаю, что ты заплатил Жану за то, чтобы он на мне не женился. — отец сделал протестующее движение, но я остановила его. — Не отпирайся, он мне рассказал. И ты знаешь, что поскольку дело уже почти закрыто, я не буду сдавать тебя в милицию, хотя могла бы. — я остановилась и сделала еще глоток виски. Посмотрела на отца. Он съежился на диване и казался сейчас дряхлым стариком. Глядя на него, у меня опять перехватило горло. И конец обвинительной речи затерялся и стал ненужным.

Внезапно он выпрямился и его глаза опасно блеснули.

— И что ты хочешь за свое молчание? Денег? — он схватил какую-то папку и вытащил оттуда бумаги. Бросил их на стол. — Так я уже все переписал на твое имя. Ну почти все, — поправился он. — Тебе звонили, чтобы сообщить, но твой телефон не отвечал.

Я посмотрела на него с жалостью. Неужели он предполагает, что можно купить даже собственную дочь? Неудивительно, что моя мать предпочла покончить с собой.

— Единственное, что меня интересует, — начала я, пытаясь справиться с подступившими слезами, — Это ответ на вопрос: «Зачем ты убил Андрея?»

Он снова сгорбился и стал меньше ростом. Наверно, понял, что меня не интересуют деньги. А что он еще мог предложить людям, кроме денег? Возникла пауза. Он посмотрел на меня и каким-то просящим тоном сказал:

— Будь добра, налей мне еще виски. Мне трудно говорить.

Я с трудом поднялась и добрела до бара. На меня нахлынуло странное спокойствие, смешанное с обреченностью. До последнего момента я надеялась. Ведь у меня, как я уже сказала, кроме подсказки Степана и разговора с девушкой из гостиницы, не было никаких доказательств. И я надеялась, что он скажет, он уверит меня в том, что я ошиблась. А он… даже не спорил.

Я поставила стакан перед ним и остановилась у окна. Мне тяжело было сидеть с ним в одном пространстве. Он сделал маленький глоток и каким-то надтреснутым голосом начал говорить. Каждое его слово раздирало в клочки мое сердце.

— Ты спрашиваешь: зачем? Ответ на этот вопрос прост. Ты полюбила его! — я дернулась как от удара, но он остановил меня. — Если ты хочешь услышать правду — молчи. Я всегда любил тебя, Элоиза. И ты даже не подозревала об этом. Я ловко маскировал свою любовь под придирками и унижениями. Считал, что для тебя такое воспитание только на пользу. Ты станешь сильной и сможешь занять мое место. Когда твоя мать покончила с собой, мы остались с тобой вдвоем. Я почувствовал к тебе нежность. Нежность, которой я испугался. Когда ты подросла и стала девушкой, я почувствовал страх, что однажды ты выйдешь замуж и покинешь меня. Я любил тебя и не мог тебе этого позволить. Я хотел, чтобы ты осталась со мной. Я вырастил тебя для себя. Я держал тебя в строгости, не разрешал встречаться с молодыми людьми, не отпускал одну отдыхать. Убедил себя в том, что мужчины только и жаждут твоих денег, поэтому будет большим благом, если я буду убирать их с твоего пути. И убирал их одного за другим. — он замолчал, глядя на мое залитое слезами лицо, и протянул ко мне руку. К тому времени, ноги уже не держали меня, и я повалилась на кресло. Когда его пальцы коснулись моей руки, я вздрогнула. — Как-то ты спросила меня, почему я снова не женюсь, ответ все так же прост. Потому что люблю тебя. Все эти годы мне стоило большого труда держать себя в руках и не показывать своего желания.

Я выдернула руку и вскочила. Мой отец не только убийца, он еще и извращенец.