Подсказки интуиции

— То, что ты сказал, настолько невероятно, что я хочу всё увидеть своими глазами.

— Хорошо. Я тебя понимаю.

— А что я впредь должна буду делать?

— Прежде всего, всё подмечать и внимательно слушать Ричарда. Впредь все разговоры записываешь. Этому я тебя научу. Обо всём будешь докладывать мне на очных встречах. О своей безопасности позаботишься сама. Никаких следов! Всему научу, объясню, расскажу.

Оставшаяся часть вечера ушла на лекцию об азах конспирации, о простейшей системе сигналов и сообщений через кнопочные и одноразовые телефоны, симки и прочее.

Когда мы всё обговорили, Нино неожиданно спросила:

— Витя, а ты любишь Россию?

— Это моя Родина, которой я служу всю свою сознательную жизнь.

— Так любишь Родину?

— Да. Однозначно.

— А за что?

— Для меня нет такого вопроса. Нельзя любить кого-то за что-то. Любишь — это любишь, со всеми недостатками. Веришь — это веришь. Так у настоящих верующих. Католики являются католиками не потому, что у них в костёле можно комфортно молиться сидя на лавочке, не потому, что убранство красивое. Православные являются православными не потому, что в церкви тепло, а на улице мороз и так далее.

— Но ты же вырос в Литве.

— Я и Литву свою обожаю. Помнишь, ты мне говорила, что для тебя твоя Грузия — это маленькая частичка огромной и любимой России? Помнишь?

— Помню.

— Ты тогда в точку попала. Для меня Литва — частичка огромной России. Я понимаю, что Литва никогда не будет независимой не формально, а по-настоящему. Так вот — для меня она частичка России. Не Польши и не Германии. Таковы мои убеждения. А Россия для меня Родина, потому что я по мозгам русский, по мировоззрению. Русский — это мой культурный выбор, культурный код. Мне плевать, кто там у власти. Был бы царь — я бы служил России, был бы Сталин — всё равно служил бы России, был Горбачев, которого я просто презираю, — всё равно служил России. Пришёл этот вечно пьяный, и я продолжал служить России. Сейчас пришёл Путин — его я вообще пока что не понимаю, но служить буду России. Мне вообще плевать, кто там временно у власти.

— Ты присягал СССР?

— Конечно. А кому же ещё?!

— А тебя не смущает, что нет страны, которой ты присягал?

— Для меня СССР — это большая Россия, правда без Польши и Финляндии. Коммунисты прямо с этого начали, приступили к разбазариванию земель империи. Закончили развалом того, что сами собрали в СССР. Дебилы! Ну и фиг с ними. Ничего не изменилось. Служу тому, что осталось от СССР, то есть от большой России. Для меня нет выбора и вопросов.

— Жаль, что ты скрывал свои взгляды от меня. Я очень любила Советский Союз. До сих пор ума не приложу, как так вышло. Я только по крови грузинка, а по душе я русская. Понимаешь?

— У меня за Россию душа болит. Вроде бы Путин начал что-то делать. Но на душе всё равно неспокойно как-то. Россия сейчас, как побитая собака. Они ждали, что мы дальше сыпаться будем. Как посмотрю новости из России, так беспокойство накрывает, тревога за страну. Вот вместе теперь Родине помогать будем, защищать её. Не боишься?

Нино взяла паузу в этом очень напряжённом диалоге. Внимательно и по-доброму на меня посмотрела, а потом, изменив интонацию, ответила:

— Не надо бояться тяжёлой задачи,

а надо бояться дешёвой удачи.

Не надо бояться быть честным и битым,

а надо бояться быть лживым и сытым!

Умейте всем страхам в лицо рассмеяться, –

лишь собственной трусости надо бояться!

— Чьи это стихи?

— Евгений Евтушенко. Русская классика советского периода.

— Не люблю поэзию. Но мне понравилось. Почитаю его творчество. Обязательно.

— Совсем не любишь поэзию? Неужели? Даже не верится.

— Помню только один стих Александра Твардовского. Мой дед-фронтовик его 9 мая всегда читал перед тем, как выпить первую рюмку. В этот день у нас всегда был торжественный обед, особенно когда дедушка приезжал.

— Прочитай!

— Я убит подо Ржевом,

В безыменном болоте,

В пятой роте,

На левом,

При жестоком налете.

Я не слышал разрыва

И не видел той вспышки, —

Точно в пропасть с обрыва —

И ни дна, ни покрышки.

И во всем этом мире

До конца его дней –

Ни петлички,

Ни лычки

С гимнастерки моей.

— Боже! Как глубоко! Я его раньше не слышала.

— Когда я учился в военном училище, то всегда его читал на конкурсе художественной самодеятельности. Нас заставляли готовить номера для него. Но я от души читал. Мне аплодировали, как настоящему артисту. Тоже, как ты говоришь, русская классика советского периода.

После того как мы с Нино разъехались, думал и гадал о том, правильно ли я всё сделал. А не играла ли она? Но интуиция меня успокаивала.

Снял на неделю номер в той же гостинице, где Нино будет встречаться с Ричардом. В тот же день совершил визит в номер в компании Люды. Ничего не было. Просто проговорили два часа, слегка выпили и закусили. То есть провёл имитацию аренды номера для утех.

Вечером пришёл в номер с проституткой. Станцевала мне стриптиз, и я отправил её, сымитировав самоудовлетворение для отвода глаз. Она слегка удивилась и с удовольствием ушла, взяв большие чаевые.