Подслушанная страсть

Вечер «Солнце» умопомрачительно вертелась на Мите, одновременно с этим пригубляя кроваво-красное вино из небольшого бокала. «Да, мужские 23 сантиметра иногда растягиваются в километровую вереницу острых ощущений, – думала девушка. – Но мужчинам это не понять – они относятся к своему пенису как к дорогой лошади. Ну-ну. Жаль, во время интима у них напрочь вырубается мозг, а то было бы над чем подумать».

Лёжа после этой скачки, они рассматривали модный журнал, едва превозмогая желание расстаться до следующего раза. Часто хорошее так быстро утомляет, что хочется всё бросить и освежить голову. Суки-гормоны.

На следующий день Крис Брун принёс с видом хладнокровного палача записку на клочке от газеты и молча положил на столик.

«Прости, но я была не искренна с тобой, мой Митя. Прости! Я захлёбываюсь слезами, сердце вот-вот выпрыгнет как лягушка, я готова хоть сейчас умереть. Но… я так хочу жить, ты не представляешь. Я полюбила, хотя ты не назовёшь это любовью. Я всей душой полюбила Кристи. Она – божественное создание! Её тело сводить меня с ума; я поняла, что с женщинами мне легче заниматься любовью, чем с теми существами, у которых внизу что-то болтается или стоит как дурацкий шлагбаум. Женщины – это упоение… Я готова быть рабой для Кристи, я стремлюсь подчиниться ей до самых нелепых желаний, лишь бы эти желания служили с нашей с ней любви. Прости, но я слишком многословна. Ты был очень любезен в некоторые минуты наших забав, но это всё низко, узко и не впечатляет. Кристи мне рассказала о ваших взаимоотношениях. Ты потерял рудник с золотом. Прощай!»

Митя порвал записку на мелкие кусочки. О, как бы он хотел ударить этих двух мокрощелок, и даже больше – унизить их пред толпой людей, сделать из них нелепое посмешище, однако, этим самым посмешищем оказался он сам. Не ждал он такого коварного удара в его человеческое и мужское достоинство! В голове вертелись слова: «с нашей с ней любви». Боже, как это отвратительно!

Он выбежал без тёплой одежды на улицу, падал, бежал дальше, задыхаясь от звериной злости. Каким-то провидением Митя оказался на заброшенном аттракционе. Ветер трепал порванный плакат «АМЕРИКА ГОРДИТЬСЯ ТОБОЙ. ОТДЫХАЙ ВЕСЕЛЕЕ, ПАТРИОТ!» И вдруг эти ржавые карусели ожили, на них возникли люди. Кристина, Гоблин, Ваня, «Солнце», Гордон Сакс, Крис Брун, Худорковский… Эти мерзавцы глазели на него и истошно кричали: «Лох», «Опять по тебе проехались асфальтоукладчиком?», «Поплачь, мальчик, мама скоро придёт и пожалеет тебя!» Митя бил себя кулаком в грудь, отчаянно желая уйти от этого кошмара, забыться сном. Проклятая жизнь.

Через 15 минут он был доставлен в клинику с раной на руке. Его покусала собака в тот момент, когда он хотел проникнуть в чужой двор. Рана была столь глубока, что боль была адской. Но ещё сильнее болела душа.

Глава 18

Кэтрин приподняла ноги на цыпочки, позвонила в звонок медицинского отделения хирургии. Стеклянную дверь открыла жгучая шатенка со смешным носиком и детскими глазами.

– Я к Дмитрию Пурину, – сказала Кэтрин, улыбаясь. – Ну, тот русский, который слегка пострадал…

– Ему наложили тринадцать швов. У него практически не работает рука. Я боюсь…

– Пустяки! На мужчинах заживает как на собаках. – Кэтрин смело отодвинула медсестру в сторону и пошла по направлению к палате, где лежал восемнадцать дней Митя. Робость у Кэтрин ушла с этой дикой и страстной влюблённость в этого русского ковбоя. Она мечтала о ночах любви в розовых расцветках ночи. Ночи она любила, как любила просить прощение. По духу своей ранимой души девушка была близка к фанатизму. И сегодня, когда боль в ноге, зажившей от перелома, стихла, Кэтрин была сущий танк.

Митя читал «Плейбой», растянувшись на больничной койке. Его не покидала лунная улыбка.

– Привет, – слегка смущённо произнёс он.

– Как здорово ты выглядишь, – посетительница лучилась от счастья. Она наполнила стакан яблочным соком и подала Мите. Пить ему не хотелось, однако он сделал глоток. Холодная влага растопила в душе некоторые льдинки одиночества.

– Как Бруны?

Кэтрин присела на раскладной стульчик, поставила сумочку на колени. Серая, отделанная под золото, эта вещь женского обихода очень шла ей. Думалось, что в такой сумочке можно носить своё сердце. Такие носящие хотят брать звёзды в руки, носить дорогую одежду. Ранимые, не от мира сего робкие, им тяжело добиваться этих самых звёзд. И Кэтрин Сальвадор не принадлежала к рыцарям духа. Но и слабой себя не считала. Это давала ей силы бороться со своим аутизмом.

-О, семейство Брунов чувствует себя превосходно! Скоро весна. Я ещё на семь дней останусь в Альбукерке, а потом слетаю на парочку дней в Сиэтл, к школьной подруге. У нас странная дружба, но крепки как орех. Можно я подвинусь к тебе поближе?

Кэтрин поиграла рукой в роскошных волосах. Февральское смутное солнце ложилось на эти кудри жёлтым снегом.

– В России все такие красивые? – неожиданно спросила девушка, смущённо прикрыв рот шарфом.