Подслушано в Винтерфелле (СИ)

Следующим же вечером — одиннадцатым по счету наедине с Сансой Старк — Пёс решительно предпринял попытку ухаживания.

Это было ужасно. Он полчаса пытался выжать из себя хоть что-то, подобающее случаю, но ничего придумать не смог, кроме упоминания о том, что платок с вышивкой ему «пригодился», затем отчего-то сбился:

— …я не о том, что у меня насморк, соплей нет уже месяц как, из носа не течет, как бывало, ну, вино там чересчур крепкое или… да и хрен с ним, с носом моим, на что он мне вообще, я к тому, что вышиваешь ты, миледи, каждой бы так вышивать…

А она слушала эту белиберду с самым серьезным и учтивым видом, словно он стихи читал или балладу пел, или что там полагается делать, когда желанная женщина дарит подарки, а потом зовет к себе в ночи. Точнее, что делать, Сандор знал. Но как подвести к этому, бесспорно, важному действу, не имел понятия.

Все без исключения предыдущие его разы включали в себя торг и предоплату.

Все. Даже в четырнадцать, когда он выменял невинность у дочки садовника на три фунта яблочной пастилы из буфета.

Так что ж это, Санса покупала его за вышивку, получается?! Мысль эта обожгла и укрепилась.

— И вообще, зачем он мне, на хрен, нужен, твой платок! — вырвалось у Клигана нервно, и он покинул леди в прежнем молчаливом оцепенении.

Следующим утром его в тренировочном дворе выловила Арья. Негодница подобралась сзади и повисла на его спине, отчаянно пытаясь достать кинжалом до горла. Дружеское приветствие от леди Старк-младшей.

— Тебе еще учиться и учиться, — заметил он, без труда снимая ее с себя и аккуратно возвращая на землю одной рукой, — чего надо?

— Моя сестра ненавидит мужчин, — глядя немного в сторону, негромко произнесла девица, поджимая губы, — но питает слабость к калекам. Тебя она жалеет. Она Теона жалеет. Она даже Тириона…

— Значит, я в списке между кастратом и карликом, — скривился Пёс, фыркая и искренне веселясь. Конечно. Вот еще, размечтался о чем-то большем.

— Это лучше, чем ничего, — убежденно ответила Арья, поднимая на мужчину особенный, тяжелый и страстный взгляд, — а ты убеди ее, что стоишь большего, чем жалость.

«Как?» — но он даже жестом не выдаст себя. Подозревая, правда, что мелкая нахалка и так знает наизусть его лицо, мысли, чувства…

— Поцелуй ее, балда! — хихикает старковская стервочка, кривляясь совсем уж бесстыжим образом, — это же Санса, она только и мечтает, что о тебе с твоими поцелуями, только и вспоминает…

Растерянность на своем лице — растерянность даже на шрамах — он чувствует сам. И от Арьи она точно не укроется.

— Ты что же? Не целовал ее?

Приходится отрицательно вертеть головой.

— А ты вообще когда-нибудь целовался?

Секундное замешательство перед кивком — и Арья победоносно продолжает допрос:

— А не за деньги?

Зараза!

— Научить? — хитрое подмигивание слишком уж близко. И как она вымогает очередной рефлекторный кивок, сам Неведомый не объяснит. Внезапно ее личико оказывается близко — что-то в нем есть если не волчье, то лисье: хитрость, ловкость, настороженность. Маленькие когтистые ручки обхватывают его за морду — за обе ее части, здоровую и обгорелую — и тянут вниз.

От удивления он, кажется, открывает рот, чем еще больше усугубляет ситуацию. Что-то мягкое, теплое, влажное и бесконечно вкусное оказывается сначала на нижней губе, а потом на верхней, и только тогда с опозданием Сандор понимает, что его бесстрашно и от души целует Арья Старк.

Целует, играет, облизывает, щекочет губами его непривычный к подобной ласке рот, щедро угощает прерывистым юным дыханием — запах сена, свежего хлеба и чего-то такого летнего и приятного. Это так сладко, что он сбрасывает оцепенение, неловко облапив ее тельце — под ладони попадают какие-то части тела, руки-ноги-грудки-позвонки на спине, раз, два, три — все хрустит и мнется, гибкое и маленькое, он мог бы носить ее за пазухой, должно быть, — а во рту с внутренней стороны нижней губы, онемевшей от ее осторожных покусываний, появляется ее острый язычок.

Пёс раздавлен, пригвожден к земле, Пёс лежит кверху лапами, подставив брюхо руке, что гладит.

Пёс понимает, что так сблизиться с Сансой не осмелится вовеки. Или хотя бы до следующей полуночи. Время между сейчас — и тогда — он проведет, яростно удовлетворяя сам себя раз за разом, пока не исчезнет всякая опасность для Пташки быть им зверски изнасилованной при первой же мимолетной встрече. Хоть наедине, хоть при всей орде одичалых во главе с Джоном Сноу.

А может, мелькает шальная мыслишка, эту дружескую услугу окажет ему Арья? Эй, девочка, как насчет приласкать Пёсика? Но тут же, словно почуяв тень его намерений на своем беззаботном будущем, Арья резко убирает губы, щелкая при этом зубками. Выглядит и звучит почему-то жутковато.

— Примерно это, — улыбается мерзавка сладко и бесстрашно, утирая рот рукавом, — попробуй.

— Еще чего, — бурчит Клиган вслед ей, изо всех сил пытаясь вызвать достаточную для сего пока лишь предполагаемого подвига храбрость.

*