Подслушать у музыки

Вопреки мнению о популярности Бетховена, доводилось встречать неприятие его музыки и у душевно тонких людей. Может, это отторжение связано с навязыванием государственной идеологией «революционного пафоса» его музыке? С преобладанием ранее драматизировано-дидактического её исполнения?

Действительно, как определить, что отталкивает в музыке Бетховена? В ней, при божественно-моцартовской структуре звуковой ткани и драматургии, для меня ощутимо некоторое чрезмерное, насильственное настаивание высшей силы человека над природой. На Бетховене, по моему мнению, «ломается» история музыки. Для меня это культурно-экологический вопрос. Думаю, до Бетховена люди, которые входили в музыку как в пласт природы, имели такую мораль: личность подчинена могуществу музыки, погружена и растворена в сложностях профессии, требующей жестокой выучки. Те же, кто бросал резкий вызов традиции, природе, чаще всего не вызывали тогда у многих мастеров ни отклика, ни согласия. «Умер собака-Вольтер», – писал Моцарт-отец сыну. В бетховенской музыке мне слышится утверждение приоритета человека над природой, с чего начинается ее разрушение, ее подчинение потребительским запросам человека… Эдакого Сверх-Человека.[10]

Соглашаясь с позицией экологической, заступлюсь за Бетховена. Его отчаянное сопротивление своей болезненной природе и обстоятельствам бывало в советской идеологии приспособлено для внемузыкальных интересов. Его Музыка полна радости, чистой детскости и счастливой созерцательности, веселья, тишины. Мало в ней от того образа набычившегося борца, недовольного, все сокрушающего, который навязан пропагандой и стал массовым мифом.

Но нелюбовь уже мне трудно побороть, так вот… И еще, кстати, ненавижу «общее место»: мол, большой талант себе всегда дорогу «пробьет». Ведь неизвестно, как он при этом будет изуродован! Да и пробьет ли?.. Почему нужно все пробивать? При таком отношении к драгоценному человеческому дару прогрессирует самовытравление культуры. Думают, что культура ценна теми, кто «пробился».

…а невостребованные таланты людей вянут, гаснут…

Ну да, сколько утрачено! Когда я слушаю интерпретации музыки в исполнении Владимира Горовица[11], я думаю о своих погибших для большой музыки родителях. Я узнаю их несостоявшиеся судьбы в этом стиле исполнения, в ином пути судьбы! Будучи детьми, мои родители знали языки, играли на различных инструментах. Но потом это стало не нужно. Незаметно и последовательно вытравлялась прежняя культура, вытравлялась из самих себя.

Еще одно меня мучает: вечное наше «нет времени». Когда на культуру нет времени, не нужны запреты «сверху» – культуре уже места нет! Есть лишь те, кто «пробился», сумел «пролезть»: тогда побеждает абсолютная власть общего мнения, принимаемого за свое.

У меня был такой случай. Жили мы, уже в Москве, рядом с певицей, о которой я ничего не знал и не стремился узнать. И не осознавал, какой талант, какая душа живет совсем близко! И лишь когда почти силком она «вытянула» меня на свой концерт, я понял, что моя соседка – великолепная, уникальная музыкантша. Я услышал голос неповторимой чистоты и прелести: это была Виктория Иванова[12].

Увы, слушать музыку в концертном зале я не могу: знаете ли, не приучен. Отвлекаешься, наблюдая за людьми, мучаешься. Я привык к домашнему слушанию пластинок. Это как чтение – не вслух, а «про себя».

Как же тогда Вы победили предубеждение против оперы, без театра немыслимой?