Подснежник

Когда количество приглашений и, соответственно, приток денег сошли на нет, я нашла место в «Кабаре-клубе» в Паддингтоне. Я должна была танцевать на сцене. Тусклое освещение скрывало ветхость и облезлое убожество сценических костюмов. В промежутках между танцевальными номерами я могла спускаться в зал и сидеть с публикой, за что мне дополнительно приплачивали пять фунтов, так сказать за роль «хозяйки». Заводить с клиентами отношения особого рода нам не разрешалось, однако многие девчонки из кордебалета пренебрегали запретом. А администрация «Кабаре-клуба», в свою очередь, смотрела на подобные нарушения сквозь пальцы, покуда все оставалось шито-крыто. Мне поначалу не очень хотелось лезть в эту грязь, но в конце концов и я соблазнилась легкими деньгами. Впрочем, с некоторыми клиентами даже не обязательно было спать. Например, один субъект заставил меня хлестать его кожаным ремнем, пока он мастурбировал. В целом время, проведенное мною в «Кабаре-клубе», нельзя назвать полностью потерянным: деньги, которые я получала, поддерживали меня на плаву, а кроме того, я усвоила несколько трюков, которым не учили в «школе обаяния» Рэнка.

Мой собеседник слегка подался вперед и смерил меня пронзительным взглядом, который, похоже, давался ему естественно, без малейших усилий. Его ноздри слегка раздулись, а между сросшимися на переносице бровями пролегла неглубокая морщина. Он больше не улыбался.

– Ты ведь понимаешь, в чем дело, да?

– Да. – Я вздохнула. – Питер…

Питер Рачман. Я познакомилась с ним на вечеринке в клубе «Латинский квартал» в Сохо. Он поселил меня в одной из своих квартир и убедил бросить клуб. «Здесь тебе ловить нечего, – сказал он. – Эта работа быстро тебя состарит. Через сколько-то лет твоя мордашка покроется морщинами, и что ты будешь тогда делать?» Он дал мне достаточно денег, чтобы я снова могла ходить на пробы и прослушивания, и даже достал мне небольшой спортивный автомобильчик марки «эм-джи». За все это он просил не особенно много. Через равные промежутки времени он появлялся у меня и без особых церемоний вел меня в спальню.

Питер был полным лысым коротышкой и говорил по-английски с визгливым польским акцентом. Когда мы занимались сексом, он всегда заставлял меня сесть на него сверху, спиной к нему, чтобы я не видела его лица. Во время войны он побывал в концентрационном лагере и, я думаю, так и не сумел этого забыть. Ко времени нашего знакомства Питер уже был довольно состоятельным человеком, но по привычке продолжал прятать под матрас засохшие хлебные корки. Он, однако, мало походил на жертву нацистов, во всяком случае, его глаза никогда не утрачивали холодного, жесткого блеска. Будучи владельцем нескольких домов, он пользовался довольно странными методами, когда требовалось выбить из жильцов просроченную квартирную плату. Я слышала, что по его приказу несколько головорезов травят должников немецкими овчарками. Несколько раз я спрашивала его об этом, но в ответ он пожимал плечами с таким видом, словно действительно не понимал, что тут особенного. «Бизнес есть бизнес, Руби, – отвечал он. – Если, к примеру, человек согласился платить за квартиру десять фунтов, значит, он должен платить вовремя. В конце концов, я же несу расходы, связанные с эксплуатацией зданий».

На протяжении довольно долгого времени я не тяготилась нашими отношениями. Мне вполне хватало времени и денег, чтобы еще раз попытаться сделать карьеру на артистическом поприще. Кроме того, у Питера были связи, хотя в большинстве случаев это было не совсем то, что требовалось. Со временем я, однако, поняла, что превращаюсь в его собственность. Я почти утратила способность добиваться чего-то для себя. Мне казалось – я полностью потеряла контроль над своей собственной жизнью. Живя на содержании у Питера, я обленилась и привыкла плыть по течению.

У него были, конечно, и другие любовницы, но он настаивал на том, чтобы я не встречалась ни с кем, кроме него. Самые невинные обстоятельства вызывали в нем ревность. Он был просто не в состоянии представить, что мужчина способен испытывать к женщине какой-то другой интерес, кроме сексуального.

В конце концов я решила, что с меня хватит. Поначалу я пыталась под тем или иным предлогом уклоняться от встреч с ним, снова и снова откладывая дату его визитов ко мне на квартиру. Когда это стало невозможно, я просто уходила из дома в тот день, когда Питер должен был прийти, хотя и знала, что он будет в ярости, найдя квартиру пустой. И вот с некоторых пор я стала ждать появления одного из его головорезов.

– Мистеру Рачману хотелось бы знать, куда, черт возьми, вы пропали.

Этот человек в прекрасно пошитом костюме говорил почти спокойно. Да и держался он совсем иначе – не так, как большинство людей Питера.

– Вы совсем не похожи на тех, кого Рачман обычно посылает выколачивать долги, – сказала я.

Он пожал плечами и сделал деликатный глоток из бокала.

– Я к ним не принадлежу, – ответил он. – Я, в некотором роде, свободный художник.