Подснежник

Ездил в Маленькую Венецию, обедал у Дианы Купер. Ди по-прежнему очаровательна – как и всегда, впрочем, хотя на этот раз она призналась, что мысль о старости повергает ее в уныние. «Чувствую себя живым ископаемым, Тедди», – сказала она, и я не мог не подумать о своем собственном возрасте. Все остальные гости принадлежали к другому, более молодому поколению (какой-то телеведущий и несколько ее новых друзей из числа соседей). Еще мы говорили о Даффе и вспоминали вечеринки, которые в тридцатых годах устраивал по выходным в Трент-парке Филип Сассун. Теперь кажется, что все это происходило в другом мире.

15 апреля, четверг

Сегодня началось слушание дела Гарри в Олд-Бейли, и сразу хорошая новость: основные свидетели обвинения не явились! Судья отложил рассмотрение дела.

16 апреля, пятница

Обвинение против Гарри полностью развалилось. Судья снял дело с рассмотрения. «Ивнинг стандарт» приводит слова Гарри, которые он произнес, выходя из здания суда: «Этот процесс – самый обыкновенный случай полицейского произвола – не больше и не меньше».

Вечером в «Звездной пыли» состоялся грандиозный праздник. Присутствовало много людей, которых я теперь хорошо знаю. И разумеется, «деятели»: киноактриса Руби Райдер и радиокомик Джеральд Уилмен. Уилмен показался мне очень манерным. Он рассказал смешную историю об одном известном актере-гомосексуалисте, которого поймали в одной гостинице in flagrante delicto[27] с мальчиком-посыльным. «Клянусь, я начну жизнь с новой страницы! – воскликнул тогда трагик. – Дайте только дочитать до конца эту!» Также заметил среди гостей детектив-сержанта Муни, который с жадностью поглощал даровое шампанское.

Гарри горячо благодарил меня за поддержку. «Ты надежный парень, Тедди, – сказал он. – Я никогда не забуду, как ты выступил в мою защиту». Свою признательность Гарри выразил, подослав ко мне юношу, которого я мог отвезти домой. Испытал огромное облегчение (во всех отношениях).

16 апреля, пятница

Страстная пятница. Поехал на весь уик-энд в «Харктуэлл». Ходил в церковь Св. Матфея в Харктуэлле-Приморском на литургию преждеосвященных даров. Поблагодарил Господа за удачную неделю.

17 апреля, суббота

Прекрасный, весенний день. Гулял с Рут по тропе вдоль побережья. Повсюду расцветают весенние цветы. Этот морской воздух – настоящее чудо! Хорошо вырваться из Лондона хотя бы на некоторое время. Хорошо выбросить из головы недавние неприятности с арестом Гарри. Пожалуй, это было уже чересчур! Впредь постараюсь держаться как можно дальше от его сомнительных делишек.

19 апреля, понедельник

Заседание совета директоров «Уэст-Эфрикэн девелопментс». Гарри получил первый отчет о ходе работ, который прислал Огунгбе. Честно говоря, отчет показался мне недостаточно конкретным. Много общих мест и проч. Гарри, однако, остался доволен. Он раздал нам фотографии, на которых чернокожие рабочие копают котлован под фундамент и с удовольствием улыбаются в камеру. Вероятно, ему кажется, что они закладывают фундамент его будущей империи. Иллюзии, мечты… Упомянул о своих комиссионных. Гарри сказал, что мне начнут выплачивать их, как только проект даст хоть какую-то прибыль. Честно говоря, все это виделось мне несколько по-другому.

20 апреля, вторник

Вчера поздно вечером ко мне внезапно заявился Крейг. Шел дождь, и он промок буквально до нитки. Выглядел он совершенно ужасно: волосы растрепаны, костюм измят и в грязи, воротник пиджака поднят. «Я просто проходил мимо», – пробормотал он и даже ухитрился улыбнуться, впрочем совсем не весело. Право же, мне следовало тотчас прогнать его, но на лице его было написано неподдельное отчаяние, к тому же я боялся, что он может устроить мне сцену прямо на крыльце. Поэтому я пригласил его в дом, и, пока он стоял перед камином в гостиной, налил ему бренди. Крейг дрожал и бормотал что-то насчет необходимости «снова встать на собственные ноги». Разрешил ему переночевать в свободной спальне. Когда сегодня утром он уходил, я сунул ему пятифунтовую бумажку.

24 апреля, суббота

Оч. теплый день! Ходил прогуляться. Видел на Кингс-роуд очень симпатичного юношу – длинноволосого, в цветастой рубашке и расклешенных брюках. Мне это напомнило мою оксфордскую юность и ультрамодные костюмы, какие мы тогда носили. Помню, это называлось «оксфордские колокола» – брюки, расклешенные внизу на 28 дюймов! Выглядело это столь же скандально, как и нынешний стиль так называемых «хиппи». Молодежь вечно думает, будто она открыла что-то совершенно новое! Сам я, впрочем, с грустью вспомнил те времена, когда я был молодым, модным и желанным. Кто я теперь? Старик с дряблыми щеками и в «бабочке», который разыгрывает из себя лорда.

5 мая, среда