Подснежник

Слышу шаги в прихожей. Различаю сквозь пупырчатое стекло двери темный человеческий силуэт. Рука на револьвере напрягается. Я готов выхватить оружие, но я жду. Жду, пока смогу рассмотреть человека как следует. Тогда я выстрелю. Пиф-паф – ты умер! Мы все совершали страшные поступки, Джек. Я еще никогда никого не убивал, но теперь я должен. Должен. Соберись, Джек, возьми себя в руки.

Дверь распахивается.

– Вам кого?

Это женщина. Гребаная женщина стоит на пороге и глядит на меня.

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает она.

– Э-э… Мистер Пейн дома?

Как быть? Женщина видела мое лицо, значит, придется убить обоих.

– Его нет, – говорит женщина.

Черт. Черт! Черт!!!

– Вы не скажете, когда он вернется?

– Боюсь, его не будет весь вечер.

– Вот как? Что ж, извините за беспокойство.

– Что ему передать? Кто заходил?! – спрашивает женщина, но я быстро иду прочь по хрустящей гравийной дорожке.

– Что случилось? – спрашивает Билли, когда я сажусь в машину.

– Его не было дома.

– Что?!

– Я сказал – его не было дома. А теперь поехали отсюда к чертям собачьим.

Вот это прокол! И почему, почему подобные вещи случаются именно со мной? Впрочем, двести пятьдесят фунтов пока при мне. Я могу доделать работу в другой раз.

– Что мы скажем Близнецам? – спрашивает Билли Больное Сердце на обратном пути.

– Ты хочешь спросить, что ты им скажешь?..

– Ты не можешь поступить со мной так, Джек!

– Послушай, ведь это они сказали, что Пейн будет сегодня вечером дома, так? Я свою часть работы выполнил. Скажи им, пусть в следующий раз устраивают все как следует. Скажи им – я сделаю работу, когда у меня будут точные сведения.

– Им это не понравится, Джек.

– Ну, это уж не моя проблема, не так ли, Билли?

Старина Билли качает головой и трет грудь.

– Мое бедное сердце долго так не выдержит, – говорит он.

Бердсли выписался из больницы. Я встречаюсь с ним в «Майлдмей-таверн». Швы ему сняли, но все равно вид у него – не ахти. Сломанный нос придает его лицу совершенно особое, непередаваемое выражение. Теперь Бердсли действительно выглядит совсем крутым. Мне, впрочем, немного жаль его юношеского лица. Даже взгляд Бердсли кажется теперь старым. Старым, исполненным горечи и затаенной ненависти. В общем, свой срок ученичества Бердсли завершил достойно. Он заработал то, что я собираюсь ему вручить.

В кабаке всего несколько человек. Креевские прихлебатели. Они скупо улыбаются, не зная точно, на чьей я стороне. Да и хрен с ними.

Сначала мы с Бердсли немного болтаем о том, как бы нам организовать какое-нибудь новое дельце. Он просто зациклился на том, чтобы отомстить мотоциклистам, которых он презрительно называет «кочегарами». Я поддакиваю, а сам думаю: какой-нибудь маленький, тихий бизнес – вот о чем нам нужно пораскинуть мозгами.

– Я кое-что тебе принес, – говорю я.

– Что?

– То, что ты всегда хотел. – Я похлопываю себя по пиджаку под мышкой. Дешевый автоматический пистолетик слишком мал для портупеи.

Впервые за весь вечер Бердсли улыбается. Его угрюмое лицо буквально расцветает. Злобные глаза вспыхивают от радости.

– Дай посмотреть, Джек, – шепчет он.

Я оглядываюсь, окидываю взглядом лица шестерок – креевских соглядатаев и стукачей.

– Не здесь, приятель. Позже. Когда выйдем.

– Хочешь еще выпить? – спрашиваю я Бердсли.

– Кажется, они уже закрываются…

– Пусть тебя это не волнует.

Я иду к барной стойке.

– Повтори-ка еще разок.

– Извини, Джек, мы закрываем.

– Да ладно дурака-то валять! Мне нужно выпить!

– Говорю тебе, мы закрыты.

– Раньше вы продавали и после закрытия.

– Да, но не сегодня. Если хочешь выпить – ступай в «Риджентси», там допоздна торгуют.

– Не хочу я идти ни в какое «Риджентси», я просто хочу выпить!

– Не шуми, Джек! – говорит кто-то.

По залу проносится ропот. «Где Джек Шляпа – там всегда неприятности», – слышу я. Подонки! Неприятностей захотели? Эт-можно!

Я выхватываю пистолет. Направляю на бармена за стойкой.

– Ну-ка, налей-ка мне стаканчик!

Бармен быстро разливает «бакарди». Прочие посетители таращатся на меня, разинув рты. Я направляю пистолет в их сторону.

– А вы, ублюдки, – говорю я, а сам ухмыляюсь, словно маньяк, – раздевайтесь. Пошевеливайтесь, кретины. Снимайте штаны.

И они, черт их побери, подчиняются. Делают, что сказано. Я передаю один бокал Бердсли и беру свой.

– Ваше здоровье! – говорю я, слегка приподнимая бокал. Второй рукой я слегка помахиваю пистолетом.

Бердсли буквально заходится от хохота. Мы выпиваем.

– Давай сматываться отсюда, Джек, – говорит Бердсли. – Пора линять.

Я снова поднимаю пистолет. С тех пор как мне вручили его в баре «Грейв Морис», я его не чистил и даже не проверял. Всем давно известно: оружие, которым пользуются братья Крей, не отличается надежностью.

– Эта паршивая пушчонка, наверное, даже не стреляет, – говорю я. – Заклинило, бляха-муха.

Я целюсь в зеркальную полку за стойкой и нажимаю на спусковой крючок. Ба-бах! Целый ряд бутылок разлетается вдребезги. Все, кроме нас с Бердсли, инстинктивно пригибают головы.

– Черт, – говорю я. – Вот не думал, что это барахло работает!