Подставь крыло ветру

Как и каждый день, пообедав с дочерью, которую она до вечера оставляла у сестры, Сюзанна покинула маленькую площадь и пошла по улице Вавен в сторону Люксембургского сада. Она переживала, что сегодня придется работать, ведь это был день рождения дочери, но у нее не было выбора. Надо зарабатывать на жизнь… Саре только что исполнилось восемь лет. Внешне она казалась обычной маленькой девочкой. У нее были глаза матери, а от умершего отца она унаследовала милые веснушки и слабое сердце. Врачи назвали это «синюхой». Сара считала такое название красивым, и оно даже соответствовало слегка фиолетовому оттенку ее губ. Она была освобождена от занятий в школе, и тетя занималась ее образованием каждый день после обеда; они устраивались на застекленной террассе эльзасской пивной, которая появилась на месте бывшего ресторана «Клозри де Лила».

Как ни странно, Саре нравилось проводить время среди взрослых. Она гордилась, что может одеваться так, как ей нравится. Она ненавидела школьную форму маленьких девочек, которые проходили под ее окном утром или которых она видела вечером, возвращаясь домой, когда они с матерью встречались в саду после закрытия. Это было ее любимое время дня: она помогала маме ухаживать за осликами. Шарль, старый ослик со светлой шерсткой, был ее любимцем. Сара всегда сначала здоровалась именно с ним.

В тот день Сюзанне показалось, что ослику стало хуже, и это ее опечалило. Она знала, что жить ему осталось недолго, и не решалась сказать об этом дочери. Она долго гладила ослика, просила его потерпеть еще немного, потому что у нее не было денег на лечение и она не хотела расстраивать Сару, особенно перед днем рождения.

Небольшие деньги, которые Сюзанна зарабатывала благодаря уходу за осликами, уходили в основном на дочь и на аренду загона. Здесь, в Люксембургском саду, все оплачивалось из-под полы. Большинство сторожей чем-нибудь приторговывали, и Люксембургский сад стал одним из главных центров черного рынка в столице. Торговцы попадали в сад через огромную сеть катакомб, на которых он был разбит. При попустительстве охранников эта система действовала годами.

В самом низу цепочки находились уличные торговцы, дети, которых можно встретить в любом парке или на площади. Они что-то продавали, побирались, воровали. Многие умирали молодыми. Их нельзя было трогать. Некоторые из них болели чесоткой и носили на шее маленькие металлические коробочки, чтобы избежать физического контакта при попрошайничестве. Парижане от этого только выигрывали — они могли услышать их приближение и вовремя отвернуться. Иные дети шли на хитрость. Они подбегали парами, окружали прохожего, хватали его за руки, пока тот, пытаясь вырваться любой ценой, не бросал в коробочки содержимое своих карманов.

Люксембургский сад стал местом, где можно было найти все что угодно: контрабанду, украденные драгоценности, наркотики, девушек легкого поведения и многое другое. Открыто об этом не говорили, но в курсе были все. Те, кто решался туда отправиться, приходили вовсе не на прогулку. Немногие дети, что катались на осликах Сюзанны, часто служили лишь алиби отцу-наркоману или ищущей подделки матери. Они доверяли Сюзанне своих детей или оставляли их на скамейке у кукольника, пока занимались своими делишками.

Стоило просто взглянуть на ветхое состояние сада, чтобы понять, насколько дурным стало это место. Ослики, куклы и воздушные шары были лишь слабым напоминанием о его прежнем великолепии.

~~~

Сюзанна довольно долго ухаживала за Шарлем, а потом отвязала Николя и расчесала ему ноги и спинку. То же она проделала с Эмманюэлем и Валери. Она хорошо за ними следила, как будто всегда этим занималась. Она выкупила осликов у предыдущего владельца по очень низкой цене и сохранила имена, которые он им дал, имена бывших президентов.

Кроме старого Шарля, остальные были в добром здравии. Расчесав осликов, Сюзанна привязала их друг к другу, открыла дверь в загон и повела стадо к обычному месту встречи. Жорж и Франсуа, самые крепкие, потянули тележку к пруду.

Сюзанна оставила животных под раскидистым каштаном. Она разложила на земле дольки яблок и кусочки белого хлеба для Шарля, у которого были плохие зубы, а затем направилась к скамейке, где ее уже ждал Ян.

— Как поживаешь? — спросила она, целуя его в обе щеки.

— Так себе, дела плохо идут.

— Ничего, значит, не изменилось?

— Нет… вот только Бертран… Ты знаешь Бертрана?

— Кукольника?

— Ночью охранники разграбили его маленький театр. Он не платил месяцами, бедняга. Утром сидел и плакал. Думаю, он тоже уйдет. Скоро кроме нас в этом чертовом саду никого не останется.

Друзья замолчали. Ян присматривал за своей тележкой у пруда, где хранилась коллекция миниатюрных парусников его отца — лодок, которые большей частью оставались на суше. На самом деле Ян зарабатывал на жизнь, продавая втихую алкоголь, в основном джин и ликер «Биерсин», которые ему доставляли из Бельгии. Дела шли не очень хорошо, особенно в последнее время. По словам Яна, он так сильно играл с огнем, что в результате обжегся.