Подстава

— Знаете, вы ведете очень скрытный образ жизни, — продолжил архонт Дагрей. — Жены нет, детей нет, сотрудницы вашего офиса никогда не появляются в вашем имении, и только Элизабет, — меня одарили насмешливой улыбкой, — неоднократно была замечена, выходящей из вашего гаража, чтобы совершить с вами очередное путешествие… так скажем по работе.

«Придурок!» — мрачно подумала я.

Нет, не об архонте, я сразу поняла, у кого возникли столь идиотические мысли — личный водитель господина посла. Ну, с друтой стороны, что еще этот старый дурак мог подумать — он частенько приезжал к восьми на работу, в это время я уже сидела в служебном катере посла и ожидала его. То есть всегда заезжали сначала за мной, потом за послом. И я, о будь прокляты законы вежливости, всегда перекидывалась парой фраз с личным водителем, так сказать, уважая старость…. Знала бы, чем мне это аукнется!

— Ппослушайте, я, — начал было перепуганный посол.

Что ж, я догадывалась о чем он сейчас думает — что все действительно выглядело подозрительно, в конце концов я часто ехала как второй, или даже третий переводчик. И переводчики менялись, я нет… Черт!

— Мне нужна информация, — устало произнес архонт Дагрей. — Конкретно информация о женщине, которая главенствовала в этой команде. И мне плевать кто это — работник службы разведки или любовница пирата. Добудьте мне информацию, и я верну вам вашу женщину. Свободны.

Посол Эгнер отчетливо знал, какую именно женщину ищет тареймец, но к его чести, даже не показал этого. Стремительно подошел ко мне, обнял, пообещал, что сделает все, чтобы меня вытащить. Я всхлипывала, кивала, и сжимала руки так, чтобы ногти впились в кожу. Почему-то тянуло на смех. Видимо истерический.

— У вас две недели, — обозначил срок архонт Дагрей.

За две недели Нир найдет подходящее тело какой-либо пиратской женщины и Эгнер предоставит его адмиралу. Да, двух недель более чем достаточно.

— Вы свободны, — напомнил архонт.

Посол поклонился, бросил на меня выразительный взгляд, и покинул помещение, сопровождаемый тем самым офицером, что привел меня. И мы с тайремцем остались одни.

— Огромная просьба не орать и истерик не устраивать, — устало попросил он.

Промолчала.

— Эти две недели спокойно посидите в отдельной каюте, никто вас не тронет.

Да без проблем, всегда мечтала об отпуске, а мне за пять лет не выдали ни единственного, так что просто посижу и… И тут я осознала степень попадоса — косметики при мне ни грамма! И одежды! Черт!

И в довершение ко всему прозвучало:

— Знаете, такое ощущение, что я вас уже видел…

Я не придумала ничего лучше, кроме как громко и патетично всхлипнуть, а после позволить своему подбородку задрожать, имитируя надвигающуюся истерику.

— Ооо, женщины, — простонал адмирал. — Слушайте, вас сейчас проводят. И вот там рыдайте себе сколько вашей душе угодно, я не против.

С этими словами он встал, развернулся и оставил меня наедине с диванами и макетом Гаэры.

Стою, стараюсь не улыбаться. Не улыбаться, сказала.

Через минуту появился офицер, попросил следовать за собой.

На пятом уровне меня ждала одиночная каюта, в ней, на столике, лежал мой заботливо сложенный бронежилет, а так же обе камеры, то есть брошь и пуговка.

Когда дверь за моим провожатым закрылась, я приложила титанические усилия, к сохранению стабильного эмоционального состояния, в итоге истерически хохотала, закрыв лицо подушкой.

Осознание всей ситуации оно пришло потом, позже, когда мне принесли ужин в каюту, и тайремец странно поглядел на испачканную тоном наволочку на подушке.

Ночь я безмятежно проспала. Утром, поглядывая на наручные часы, которые оставила на столике, поняла, что уже полдень. Встала, съела оставленный для меня завтрак, его в семь утра притащили, и плюнув на все, снова завалилась спать.

В обед принесли обед, забрали поднос с остатками завтрака.

Из-под одеяла сонно посмотрела на тайремца явно не из офицерского состава, этот был худым и слишком юным, повернулась на другой бок и снова заснула.

Вечером принесли ужин, и почему-то не забрали поднос с нетронутым обедом. Махнув на странности тайремцев рукой, продолжила спать.

Как оказалось — зря.

— Элизабет, — раздался надо мной голос, и чья-то рука легла на плечо, — послушайте, я вовсе не вижу проблемы в том, что вы здесь поживете немного. Следовательно, ваши переживания и попытки устроить голодный протест, совершенно бессмысленны. Элизабет, вы меня слышите?

Интересно, а что будет, если я скажу- «нет»?

— Элизабет?!

— Я вас слышу, — ответила дрожащим писклявым голосом натуральной блондинки.

— Я рад, — произнес архонт Дагрей. — Вы будете есть?

— Ддда, — вновь едва слышно ответила.

— Поднимаетесь?

Эм…

— Когда вы выйдете…

Пауза, затем с явным облегчением:

— Конечно, я не буду вас смущать. Просыпайтесь, поешьте, если пожелаете, можете спуститься к нам кают-компанию. Слово адмирала — вас никто не тронет.

Снова кивнула, прикрывшись одеялом.

— Вот и хорошо, — архонт снова потрепал меня по плету, поднялся и вышел.

Пришлось вставать, идти и ужинать.