Подставная дочь

МУТОЗИНА. Теперь знайте: все права пациента поликлиник и больниц прописаны в статье тридцатой «Основ законодательства об охране здоровья граждан Российской Федерации».

Я. Спасибо. Буду знать.

МУТОЗИНА. Основываясь на этом законе, нам удалось отстоять права гражданки Марии Кириенко, и больничный ей был продлен. И таких случаев с непосредственным участием нашего председателя Василия Николаевича Масловского – сотни…

Я (вполне искренне). Повезло вам с руководителем.

МУТОЗИНА (воодушевленно). Еще как повезло.

Я. А скажите, Эмма Григорьевна, какие у Василия Николаевича были предпочтения, привычки, может, хобби?

МУТОЗИНА. Главное его хобби было – помогать людям, остро нуждающимся в помощи. Ну, а что касается простых человеческих привычек Василия Николаевича, это было мороженое «Эскимо». Он его с детства очень любил. Обожал просто. Еще он любил бывать в лесу, когда выкраивал для этого время. По грибы очень любил ходить…

Я. Вас, наверное, шокировало то, что произошло седьмого июля?

МУТОЗИНА. Да, в этот день Василия Николаевича не стало, и это такая потеря, такая потеря (показывает, что ей стало трудно говорить)…

Я (подождав, чтобы интервьюируемая успокоилась). В этот день должна была состояться конференция, на которой Василий Николаевич собирался выступить с докладом, изобличающим коррупцию в некоторых известных организациях, призванных бороться с коррупцией. Доклад его мог стать настоящей бомбой для людей, нечистых на руку и погрязших в коррупционных связях. В связи с этим у меня вопрос: не связано ли убийство Масловского с этим докладом?

МУТОЗИНА. Да, вы правы. Василий Николаевич должен был озвучить на данной конференции некоторые документально подкрепленные факты о коррупционных связях и деяниях, в частности, руководства Общероссийской общественной организации «Против коррупции». Вполне возможно, что среди лиц, которых Василий Николаевич намеревался обличить в коррупции, и скрывается его убийца или заказчик этого убийства. Я очень надеюсь, что наши правоохранительные органы найдут этого, с позволения сказать, человека, у которого поднялась рука на нашего дорогого Василия Николаевича Масловского. Ведь он, не побоюсь этого слова, был знаменем справедливости для Москвы, да и всей нашей страны.

Все. Мои вопросы к Эмме Григорьевне закончились. Она явно дала нам это понять тем, что после ответа на мой последний вопрос стала снимать микрофон-петличку.

Ладно. Заместителя председателя Масловского мы отработали. Спасибо за внимание…

Похоже, Василий Николаевич Масловский был, в принципе, неплохим человеком. Ну, а то, что он уж очень сильно и неуемно любил женщин, это разве так уж и плохо? И потом, если ты не любишь красивых женщин, то это уже выглядит подозрительно…

Мы со Степой тепло распрощались с Эммой Григорьевной, которая немедленно погрузилась в какие-то свои неотложные дела. Что ж, у нее теперь дел намного больше, чем было при жизни Василия Масловского. Ведь ныне она – председатель (ну, или пока и. о. председателя) Всероссийской общественной организации «Контроль народа» с ее Центральным правлением, Контрольно-ревизионной комиссией и просто членами, которых, по ее словам, насчитывается сто двенадцать тысяч…

Весьма богатое наследство.

Я думал, что на интервью с Эммой Мутозиной день у меня закончился. Ан нет. Уже в десятом часу вечера позвонила Ирина и объявила, что едет ко мне. Конечно, я был не против того, что она останется у меня ночевать. Но ее последними словами, перед тем как она отключилась, были:

– Надо посоветоваться.

Это значило, что предстоит опять напрягать башку, поскольку Ирина наверняка будет просить совета касательно своего расследования избиения девицы Светланы Липаковой девицей Александрой Терентьевой. И отделаться мне не удастся.

Так оно и вышло. Как только нога Ирины ступила на площадь моей квартиры, последовал вопрос:

– Слушай, как бы ты поступил, если бы знал, что человек сознается в преступлении, которого не совершал, ради спасения дорогого ему человека?

– Это ты про Сашу Терентьеву? – уныло поинтересовался я.

– Да, – ответила Ирина. – Я узнала, что один человек дал матери Саши Зинаиде Ивановне денег на операцию Коли. И не по соображениям человеколюбия и бескорыстной помощи больному ребенку, а выгораживая собственную дочь.

– Поясни, – попросил я.

– Хорошо, слушай. В классе, где учились Саша Терентьева, Света Липакова и школьный ловелас Толик, обучалась с седьмого класса еще некая Анжела Бронская. Я разговаривала с их классной руководительницей Толмачевой, и она хоть и недоговаривала мне многого, но все же кое-что об этой Бронской мне узнать удалось. Кроме того, я поговорила с двумя девочками из этого класса, которые после окончания школы освободились из-под влияния Бронской.

– Что значит, «освободились из-под влияния Бронской»? – посмотрел я на Ирину. – Поясни.