Подстилка первородных (СИ)

— О-у-у, — слегка удивленно произносит брюнетка.

— Именно! — Также немногословно соглашается Ханна. Она тяжело вздыхает, — Я тут вообще-то уже речь подготовила о том, что он слишком прекрасный для моей слишком странной жизни, — чуть нервно усмехается она. Янг хмыкает.

— Может быть тогда стоит попробовать дать слишком прекрасному парню шанс, забыв про гибридов-убийц? — Незатейливо спрашивает она.

— А я думала, ты хочешь быть единственной, кто не осуждает меня, — беззлобно усмехается блондинка, она бездумно подходит к открытой в спальню двери, лениво осматриваясь.

— Да и это все еще так, — уверяет ее Эйприл. Она обреченно вздыхает, — Просто предложение.

— Я не знаю, что делать, — устало произносит Форбс. Она проходит в комнату, останавливается возле комода, где замечает несколько фотографий в рамках. Ханна берет их и с любопытством осматривает. На фотокарточках она видит детство бармена, где-то он с родителями дома, а где-то с другими детьми на улице, — В такие моменты мне правда кажется, что я что-то чувствую к нему.

— Ну разумеется! — Восклицает брюнетка, — Он ведь наверное такой милый, особенно после общения с гибридом-не-любителем-мэров, — язвительно замечает она, — Детей ты случайно от него еще не хочешь? — Насмешливо интересуется она. Взгляд блондинки резко упирается в стену, она громко ставит фотографии обратно на комод.

— Очень смешно, — безэмоционально кидает она. Форбс проходит вдоль деревянного книжного стеллажа.

— С тобой только так и остается, — усмехается Янг, — Я просто стараюсь не сойти с ума с информацией о том, что тот парень, которого я звала южноамериканским наркосиндикатом и обозвала его картину «гигантской снежинкой» прошлой ночью убил двенадцать человек, не считая Кэрол Локвуд, — выразительно выделяет она последние слова.

— Да, заметно, я слышу голос Дженсена и Джареда на фоне, — предупреждает Ханна.

— Ну, извините, они мне помогают не сойти с ума! — Несерьезно возмущенно отвечает Эйприл, — Теперь я пересматриваю все с самого начала, сверяя их факты с реальной жизнью, — объясняет она.

— Поверь мне, это бесполезно, — не слишком-то обнадеживающе произносит блондинка. Она внимательно осматривает различные изданий популярных произведений на просторных полках, — Просто не слишком разочаровывайся, когда поймешь, что Каса не существует, — усмехается она, а взгляд ее падает на какую-то особенно большую книгу, на самом верхнем выступе, — Потому что, вообще-то, про ангелов мне рассказать тебе пока что ничего, — издевательски протягивает Ханна и услышав недовольный стон брюнетки, удовлетворенно хмыкает, отключаясь.

Засунув телефон обратно в карман, она встает на носочки, тянясь к той самой книге. Ей кажется, что возможно это какой-то словарь, но когда она все-таки берет ее в руки, понимает, что та слишком легкая для этого. Непонятливо нахмурившись, девушка осматривает чисто-коричневую обложку, абсолютно пустую. Она проводит по задней ее стороне рукой и нащупав что-то металлическое, разворачивает ее, видя небольшое замочное отверстие. На губах Форбс расцветает хитрая улыбка. Помедлив, она наугад вновь поднимает руку на полку, ощупывает ее по периметру, пока не достает оттуда маленький ключик. Недолго она и правда думает, что ей стоит положить это на место, но любопытство все-равно пересиливает. Честно, как-бы по-сучьи это не прозвучало, решающим фактором, вероятно, стало то, что Ханна понимает, что даже если Дилан бы вдруг застукал ее за этим – снова бы просто смерил ее удивленным взглядом и сказал что-нибудь мило-саркастичное.

Ханна вставляет ключик в замочную скважину и когда тот подходит, как влитой, она не сдерживает радостное «бинго!». Вправо – не пошел. Попробовав влево – ей хватило несколько прокручиваний и верхняя «кора» книги издала характерное «звяк». Нетерпеливо заправив выбившуюся прядку волос за ухо, девушка открывает крышку, когда сразу же замечает несколько пачек фотографий, сцепленных канцелярскими резинками. Она улыбается. Это так чертовски мило, хранить фотографии не только в комнате, но и оставлять особенные из них только для себя. Дилан умеет любить и умеет хранить воспоминания и, честно, Форбс находит это поистине привлекательным. Хоть этот резонанс из-за таких явных отличий с его отцом-кретином ее никак не оставляет.

— Просто я не знаю, что говорить, а ты так интересно все рассказываешь, — поддельно-искренне отвечает Ханна, Дилан улыбается, наигранно-удрученно качая головой, — Я могу рассказать тебе разве что о своей паранойи, — усмехается Форбс.

— Вот! — соглашается бармен, — По-моему – лучше темы не найти! — Восклицает он.

Блондинка достает первую пачку, аккуратно снимает резинку, кидая ее в коробку. Она медленно перебирает небольшие фотокарточки. Ее пробирает на ненатуральный нервный смех. Она продолжает листать изображение, ее движения становятся все более резче, пока в конце концов она не режется о жесткую структуру бумаги, издавая громкое «ай!».