Подсудимые песни

Анатолий Бергер Подсудимые песни (стихи)

Жене и матери

Посвящаю эту книгу.

Подсудимое слово

Книга стихов ленинградца Анатолия Бергера называется «ПОДСУДИМЫЕ ПЕСНИ». Вот что пишет он о себе:

«Арестован 15 апреля 1969 года. Статья 70, часть I УК РСФСР… Прокурор Катукова и судья Исакова, которые и сейчас на своих местах, старались вовсю. А до них трудился в поте лица следователь А. И. Лесников, которого потом перевели в Москву… Стихи мои в ходе следствия и в приговоре именовались «пасквилями», обвинения звучали страшно. Я обвинялся в «призывах к свержению Советской власти, в злобных выпадах в адрес советского народа»… Это было бессовестной ложью — суд и следствие расписывались, тем самым, в откровенном сталинизме»…

Итак, с 69 по 73 год — мордовские лагеря; с 73 по 75 — Красноярский край, Курагинский район, работа грузчиком.

Раскулачили страну — хоть в кулак свисти,
И на ком искать вину, Господи, прости!

Ленинградский суд высоко оценил стихи Бергера — 6 лет! Теперь черёд неравнодушному читателю — оценить их прозорливость и обязательность. Не называемый тогда предмет «стихотворных пасквилей» стал предметом кипучей общественной ревности и серьёзного исторического изучения…

Стихи Бергера разнообразны и по «состоянию минуты», и по тематике. Нет болезненного сосредоточения души на обиде — чувства поэта на воле. Об этом говорят многочисленные пейзажи, видения прошлых веков, лирические моменты. Постоянна — молитва о России, стране тиранов и мучеников, стране векового «гордого терпения» и мужественного противления временщикам. 6 лет неволи — утрат и сожалений не перечесть. Но благо тому, кто собственным страданием причастился Страданию Родины.

Самоцензура — самоубиенье.
Дрожит перо, боится вдохновенье,
Строка юлит, душа хрипит в петле —
Одним поэтом меньше на земле.

Это написано на пятом году неволи (заметно по фактуре, не правда ли?) и говорит о выборе пути. Выбрана — свобода, о чём и свидетельствуют стихи.

Владимир Леонович.

Март 1989.

И, может, Родина нам ближе бедами, Которых век не занимать ей — стать

Россия

В полевых да охотничьих

Ты названиях-прозвищах,

То по-птичьи бормочущих,

То по волчьему воющих,

То пахнёт в них пожарищем,

То военную смутою,

То народным мытарищем,

Властью деспота лютою,

То печалью церковною,

Когда медленный звон плывёт,

То долиною ровною —

Посреди неё дуб цветёт.

1987 г.

Монолог летописца

За Русь — родную мати,

За кровь, разор, тугу

Отмсти, отмсти, Евпатий,

Проклятому врагу.

Пришли невесть откуда,

Темны, раскосы — страх,

И русскому-то люду

Не снились в чёрных снах.

Казнят младых и старых

И гонят, знай, в полон,

И гибнет Русь в пожарах,

Повсюду плачь и стон!

За что напасть такая?

И вот пошла молва —

Жива ли Русь святая?

То, может, татарва

И нынче Русью правит,

Карает слепо, лжёт

И злое иго славит,

Поклонствуя, народ.

Забыл он Божье слово,

От храма чур да чур,

Чтит идола дурного

Раскосый тот прищур.

И где же Русь, ты, мати,

Чей свет я берегу?

Так мсти же, мсти, Евпатий,

Проклятому врагу!

1968 г.

Протопопу Аввакуму

Заветное рождая слово,

О красноречьи не брегу,

Величье языка родного,

Как душу живу, берегу.

И голос твой святой и ярый