Подсвечник Чпока

Сидели молча. Сухостой глядел куда-то под стол. Наконец, появился гость. Его Чпок уже видал пару раз. Это был друг Сухостоя Коля Маленький с Левого берега. Цепь у него была в два раза тяжелее и толще, чем у Сухостоя, и вокруг шеи обернута два раза, а не один. Еще он славился тем, что по райцентру разъезжал на трех точилах — то на «Жигулях», то на «Волге», а то на «Мерседесе». Базарить он умел на чистой без примесей бродяжьей фене Шалых. Говорили, что он Шалым был родовым, не по званию, а по семье. Еще дед Коли, заслуженный Шалый, в послевоенные годы бежал на Левый берег с далекой сибирской кичи. В побег с собой подговорил уйти одного молодого мужика. Так вот, сказывали, что где-то на полпути он этого мужика заколол, зажарил как барашка и несколько дней еще по дороге хавал.

Вначале сидели молча. Сухостой пил как обычно, но не курил после каждой, не крутил своих самокруток. Не закидывал голову и не заливался своим визгливым смехом. А потом Маленький спросил резко Чпока:

— Ты, люди шепчут, с Химиком этим бузлукаешь, терки трешь?

— Да, — ответил Чпок и посмотрел на Сухостоя.

— Мутный он какой-то, темный, — быстро подхватил тот.

— Как это? — удивился Чпок.

— Как, как. Вот ты сам посуди. Мы вот Шалые. Ты — Скупщик. Скупщики у нас есть, Шалые, Гонцы. Мастеровой люд. А он, к примеру, кто, какого сословия будет?

— Ну, может, он это, того, Плавщик, — с трудом выдавил Чпок.

— Плавщик… эка ты загнул. Плавщики они в Польше водятся, цепуры нам голдовые гонят, а этот вон чистоган голдовый льет, где это видано. Не к добру. Рушит он нам порядок наш заведенный, на правила и обычаи наши плюет. Портит он масть нам всю нашу, все карты путает. Так дело не пойдет. Это по первой.

— А по второй? — спросил Чпок, стараясь не глядеть в сторону Коли Маленького. Пальцы его вспотели, в голове его что-то неприятно шумело, и в ней, вернее не в ней, а почему-то где-то под сердцем зародилось и уже потом поднялось вверх ощущение тупости, бессмысленности и неотвратимости происходящих с ним вещей, которые вдруг превращаются в этот шар в голове и давят, давят, давят. Но словами он бы выразить это ощущение не смог, просто сидел, чувствуя, как извне пришедшее тепло разливается по рукам, а изнутри расползается холод и нехорошо посасывает под ложечкой.

— А по второй, — сказал Сухостой и помедлил, как бы придерживая свой главный козырь, — а по второй он живет с Гонцом.

— Как это? — поперхнулся Чпок.

— А вот так, — победоносно провозгласил Сухостой. — Совсем тебе чистоган глаза застил, не видишь ни хрена, что под боком творится, с Гонцом он живет, с Любкой твоей, и не один, а с братом своим, втроем они спят.

Чпок сидел, оглушенный, подавленный. Шар в голове вдруг лопнул, и ворохом ненужных слов, букв, звуков заткнуло уши Чпока.

— Приговорен он, — где-то вдали пробил в колокол голос Коли Маленького.

И Чпок вспомнил, что когда он был маленький, жили они в Столице, и отец отдал его в шахматную секцию. Тренера у них звали Анатолий Яковлевич Саков, но вот однажды на занятия пришел новый тренер, согбенный седой старик, кашлянул и представился:

— Евгений Ануфриевич Птенчко.

И Чпок от удивления разинул рот, потому что так звали его почти что родного дядю, брата отца по матери, но этот человек не был его дядей, это был другой человек, чужой. Чпок быстро бежал домой, и, прибежав, сразу же рассказал отцу про появление странного тренера. Отец помрачнел, позвонил дяде, и в тот же день они отправились в здание секции, но тренера не застали. Добрая дежурная продиктовала им его адрес, оказалось, он жил с семьей Чпока по соседству, совсем недалеко, надо было всего лишь перейти дорогу. Тогда отец Чпока и дядя купили торт и бутылку шампанского и пошли к тренеру. Позвонили в дверь, ее приоткрыли, оказалась соседка, пошла звать тренера, оставив цепочку в двери, вот и он, глядит на них из-за цепочки.

— Вы — Евгений Ануфриевич Птенчко? — спросил дядя.

— Я, — отвечал тренер.

— Я тоже Евгений Ануфриевич Птенчко, — сказал дядя и протянул из-за цепочки руку.

Но тренер руки не подал. Так и остался стоять, глядя на дядю неподвижными старческими глазами. А потом закрыл дверь и задвинул засов. Дядя с отцом вернулись домой, съели торт и выпили шампанское. Из секции родители Чпока забрали, так что больше он тренера не встречал. А через пару лет Чпоку домой позвонили.

— Умер Евгений Ануфриевич Птенчко, — проскрипел старушечий голос.

Чпок сначала испугался, а потом оказалось, что умер не дядя, а тот самый тренер. Звонила соседка.

— Он оставил вам записку, — сообщила она.