Подумаешь, попал

– И помни. – Уже громче добавил он. – Не сделаешь как надо, сами окажемся сам знаешь

где, хозяин за него, не кого не пощадит.

Снова сел в машину.

– В госпиталь, – крикнул он водителю и добавил. – Василий, ты не глупый, майора везем с аварии, что произошла под пригородом, пять человек погибло.

–Понятно, товарищ Крапивин, – ответил водитель, сбавляя скорость.

– Нынче ездить опасно, гололед.

А комиссар опасный человек, враз списал целый наряд, может кто из них меня и не бил.

Жалею, а кто бы меня пожалел.

Снова госпиталь, и опять попал, не по ранению, хирург осматривающий меня под грозным взглядом комиссара, молча проглотил версию об аварии на дороге. Бывает.

Крапивин появлялся дважды, справляться о моем здоровье. Я лежал один, в отдельной палате кормили меня манной кашей с ложечки, поили куриным бульоном и киселем.

Отделался я можно сказать легко, внутри вроде, не чего не отбили. Я, как когда то меня учили, сгруппировался расслабился, и получал удовольствие. Так сломанное ребро , два пальца на руках, ими я защищал голову, гематомы, все тело в синяках. Когда поджили губы, пришел дантист, что то рассматривал во рту заставлял делать прикус. Через три дня, мне вставили четыре золотых зуба. Процедура, не из приятных.

Крапивин принес коньяк, мы немного впили.

– Как он на меня кричал, я был не жив не мертв. Рассказывал он. – Спрашивал, не покушение ли на тебя было. – Говорю нет, установили, что водитель был пьян, ты сидел в кузове, машина на мосту, сбив ограду, проломив лед, ушла под воду, тебя выбросило

из кузова, это и спасло, но получил травмы. Остальные, кто был в машине погибли.

Комиссар погрустнел. – Мне кажется, он мне не поверил, но наказывать не стал сказал, что лучше работать надо.

Еще бы не поверил, Берия, да чтоб не знал, как все было на самом деле, тот же

Федоров, или водитель поспешили настучать. Просто, версия об аварии, всех устраивает, виновные в моем избиении строго, даже смертельно наказаны. Шума, поднимать не буду.

– Что с ребятами? – спросил я.

– Катаются как сыр в масле, с новым начальником резерва, я переговорил, сделал внушение, теперь на всех сборных учебных пунктах, внезапные проверки, оказалось, не только Головко занимался хищениями.

В госпитале, я почти что влюбился, в молоденькую медсестру Веру, ухаживающею за мной. Когда немного оправился, стал оказывать знаки внимания. Старался попасть на перевязку, тогда, когда дежурила она. Вера краснела, и на все мои высказывания о ее

нежных ручках, и прелестном личике говорила.

– Ну вы скажете тоже, товарищ майор.

В общем, красавица была неприступной. Заметив мои потуги, дежурный фельдшер, когда медсестра вышла из процедурной, сказал.

– Зря стараешься майор, за ней ухаживает капитан Безбородько, летчик, настоящий герой орденоносец, пять немецких самолетов сбил.

Понятно, тут меня принимают за тыловика, угодившего в госпиталь, из за несчастного случая. Благодаря знакомству с дивизионным комиссаром, имеющий отдельную палату.

В общем тыловик, пользующийся блатом. Таких, никто не любит, а в военное время, даже призирают. Я сразу стал ощущать на себе ехидные взгляды, с такой вот улыбочкой, увидев которую, охота дать в морду. Поэтому, перестал ходить в большую палату, где по вечерам для раненых показывали фильмы. Добило меня то, что как то зайдя в процедурную, застал там Веру обнимавшуюся с каким то парнем. Я вышел.

Вышел, и тот. – Слышь ты, тыловая крыса, – проговорил он.

– Увижу что, возле Верки крутишься, рога по отшибаю, твой второй номер.

Я схватил парня, за ворот его бежевого халата.

– Сам ты крыса, – ответил я. И твой номер, шестой.

Не знаю, чем бы все это закончилось, но тут появился начальник госпиталя.

– Что здесь происходит? – спросил он. Мы молча разошлись.

Я перестал ходить на перевязки и процедуры, сам снял бинты, и стал разрабатывать пальцы левой рук, гипс с них сняли, неделю назад.

Заявился Крапивин с Федоровым, принеся какие то пакеты.

– Тут все. -Сказал он. – Новая форма. Федоров достал мой ТТ, из своего кармана.

– Я созванивался с начальником госпиталя, через недельку тебя выпишут.

– Сейчас же. – Взмолился я. – В резерве долечусь, не могу здесь больше находиться.

Крапивин не стал спорить. – Хорошо. – Я пойду договорюсь, а ты тогда одевайся.

Они вышли. Я скинул пижаму, и начал одеваться.

Новенький отглаженный китель, бриджи, сапоги в пору.

Крапивин постарался. На кителе, как положено прикручены, все мои награды.

Дверь отварилась.

– Товарищ майор, вы пропустили две процедуры, я буду жаловаться Витольду Ивановичу.

Это Вера, два дня тому назад, ее летчик улетел, мне об этом шепнула уборщица тетя Клава.

– Мне они не нужны, меня выписывают.

Я обернулся. Красавец, в новой с иголочки форме, на петлицах танки, по две шпалы,

а на груди, весь набор имеющихся на данный момент наград.

– А как же комиссия, она только по четвергам? Бледнея проговорила девушка.

– А за меня ее, дивизионный комиссар Крапивин проходит.

Все решилось быстро, с Крапивеным, не кто не спорит.

Я не спеша шел по коридору, наслаждаясь своей маленькой местью.