Подумайте об этом

Вы знаете, что когда у вас достаточно одежды, украшений и чего-нибудь еще, вам не приходится философствовать на этот счет. Но в тот момент, когда потребность переходит в сферу жадности, – именно тогда вы принимаетесь философствовать, рассуждать, оправдывать свою жадность. Так, например, хорошая больница должна иметь столько-то коек, известную норму предметов гигиены, определенное количество антисептических средств, и тому подобное; путешественнику, пожалуй, необходимо иметь автомобиль, пальто т так далее. Это потребность. Вам необходимо иметь некоторые знанья и уменья, чтобы выполнять свою работу. Если вы инженер, вам нужно знать некоторые вещи; однако это знание может превратиться в инструмент жадности. Благодаря жадности ум использует предметы необходимости как средство для своего продвижения вперед. Этот процесс очень прост, если вы понаблюдаете за ним. И если, осознавая свои действительные потребности, вы видите также, как сюда вползает жадность, как ум пользуется предметами необходимости для своего самовозвеличивания, тогда не будет очень трудным провести различие между потребностью и алчностью.

Вопрос: Если ум и мозг – это одно, тогда почему же при возникновении какой-нибудь мысли или какогонибудь побуждения, которое мозг считает вредным, ум продолжает ими заниматься?

Кришнамурти: Что происходит в действительности? Если вашу руку колют булавкой, нервы переносят ощущение к мозгу, мозг определяет его, как болевое; тогда ум возмущается против боли, и вы отбрасываете булавку или как-нибудь иначе освобождается от нее. Однако существуют такие вещи, которыми ум продолжает заниматься, даже несмотря на то, что ему известно, как они вредны или глупы. Он знает, например, как в сущности, глупо куренье; однако, человек не перестает курить. Почему? Потому что ему приятно ощущение, возникающее при курении, и в этом и заключается все дело. Если бы ум осознавал нелепость курения с такой же остротой, как он осознает боль от булавочного укола, он немедленно перестал бы курить. Но ясно видеть это он не желает, потому что курение превратилось для него в приятную привычку. То же самое справедливо и по отношению к алчности или насилию. Если бы алчность была для вас такой же болезненной, как булавочный укол, вы мгновенно перестали бы чувствовать жадность, вы не философствовали бы по этому поводу; и если бы вы действительно осознавали полное значение насилия, вы не писали бы целые тома книг о ненасилии, – которые все представляют собой чепуху, потому что вы не чувствуете ненасилия, а просто разговариваете о нем. Если что-то съеденное вами вызвало у вас мучительную боль в животе, вы больше не станете есть эту пищу, не так ли? вы сейчас же выбросите ее вон. Точно также, если бы вы хоть раз поняли, что зависть и честолюбие ядовиты, зловредны, жестоки, смертоносны, как укус кобры, вы были бы бдительны по отношению к ним. Но, видите ли, ум не хочет слишком пристально рассматривать эти вещи; ибо в данной области он сделал вклады, – и потому отказывается допустить, что честолюбие, зависть, алчность, чувственность ядовиты. Вот он и говорит: «Давайте рассмотрим вопрос об отсутствии алчности, о ненасилии, давайте будем стремиться к идеалам» – и в то же время продолжает отравляться своими ядами. Поэтому выясните самостоятельно, насколько эти вещи разрушительны, разлагающи и ядовиты, и вы вскоре их отбросите; но если вы станете просто говорить: «Я не должен этого делать» – и будете продолжать действовать по-прежнему, ваша игра обернется лицемерием. Будьте тем или другим – горячим или холодным.

23. Необходимость уединения

Разве не является весьма странным то обстоятельство в этом мире, что в нем нет так много развлечений и увеселений, причем почти каждый человек выступает в роли зрителя, а исполнителей так мало? И едва лишь у нас оказывается немного свободного времени, большинство ищет развлечения в той или иной форме. Мы беремся за какую-нибудь серьезную книгу, или роман, или за какой-то журнал; если мы живем в Америке, мы включаем радио или телевизор – или пускаемся в бесконечные разговоры. Существует постоянная потреб ность развлекаться, быть чем-то занятым, уведенным от самого себя. Мы боимся уединения, боимся остаться без товарища, без какого-то развлечения. Очень немногие из нас когда-либо гуляют по полям или лесам, не разговаривая, не распевая песен, а просто спокойно шагая и наблюдая за тем, что происходит вокруг и внутри себя. Мы почти никогда так не поступаем, потому что, видите ли, в большинстве своем мы сильно утомлены: мы захвачены скучной рутиной ученья или преподаванья, домашними делами или работой; и потому в свобод ное время мы хотим развлечься – слегка или серьезно. Мы читаем, или отправляемся в кино, или обращаемся к религии, что представляет собой то же самое, потому что религия тоже стала особой формой развлечения, своего рода серьезным средством спастись от утомления, от рутины.